выбраться, барс окажется один, окруженный антилопами, которым его жизнь не нужна. В глазах Кирса был приговор. Но пока враг стоял посреди огромного рапсового поля, высокий – Айна доставала ему только до груди – и опасный, один против целой дружины хорошо обученных воинов. Все это никак не складывалось в голове в знакомый образ глупых варваров. Кинни задумчиво проехала мимо барса и заняла безопасное место в воинстве между братом и другом. Чужак проводил ее взглядом, прижал к себе Айну и подошёл к лошади. Никто не посмел остановить его. Посадив пленницу в седло, он сел рядом и двинулся прямиком к поселению. Не выпуская врага из вида, дружина пропустила его вперед и поскакала следом.
3
– Прости меня, – тихо шептала Кинни одни и те же слова, уткнувшись лбом в холодный пол храма, где провела большую часть своей жизни.
Она сидела здесь на коленях с того самого времени, как ненавистный враг добрался, наконец, до поселения и закрылся в глинобитном жилище вождя. Айна вышла почти сразу, целая и невредимая. Родители Айны отругали Кинни, подруги вовсе перестали с ней разговаривать. Мать с отцом не схватились за розги только потому, что дочь вступила в брачный возраст, а кто ж возьмет в жены непокорную девку, да еще и избитую к тому же. Все три ее ленты с котами по-прежнему развевались на теплом летнем ветру.
– Я никчемная хранительница, – всхлипнула Кинни. – Я не смогла уберечь младшую свою сестру.
В храме было просторно и необыкновенно тихо. Пол усыпан белоснежными лепестками, в больших глиняных горшках росли маленькие горные сосны. За одной из них в каменной чаше в несколько раз меньше той, что находилась на женской скале, мирно покоилась кристально чистая вода, дорого обошедшаяся двум юным хранительницам.
– Не кори себя, дитятко, – седой хранитель добродушно опустил костлявую руку на каштановую голову молодой газели. – Ты ни в чем не виновата. Уж я-то знаю.
Кинни подняла взгляд на старого Свихта. Он был хранителем храма уже много-много лет, и никто не мог точно назвать его возраст. Насколько газель знала, старец воспитывал еще ту хранительницу, которую Кинни сменила в день своего рождения.
– Мудрый Свихт, – вытирая слезы, сказала Кинни, – скажи, в чем я ошиблась? Где оступилась? Почему не уберегла ее?
Старец добродушно улыбнулся.
– Ты не о юной Айде думай, а в свое сердце зри.
– В свое? – удивленно всхлипнула Кинни. – А что в нем не так?
– Хорошо ли я учил тебя воинскому делу? – задумчиво спросил хранитель.
– Хорошо, старче, – искренне отозвалась газель.
– А душевной прозорливости?
– Тоже хорошо, старче, – сосредоточенно повторила Кинни.
Мудрец печально улыбнулся и покачал головой.
– А вот оказалось, что Айна научилась гораздо большему, чем ты.
Газель почувствовала, как желудок ее начал завязываться в узел от волнения.
– Почему? –
