заговорчески шепнул барс, чмокнул ее в макушку. Лесная чаща стала редеть и постепенно превратилась в знакомое рапсовое поле. Газель окунулась в золотое море, провела ладонью по желтым соцветиям, пока шагали. Легкий ветерок гулял по полю, ласково погладил лицо, взъерошил волосы. У Риваля они были такими же темными, как длинные ресницы. Кинни откинула косы на спину. Парень провел ладонью по вплетенным лентам:
– Мне нравилось, когда были распущены.
Кинни пожала плечами, шагнула в сторону, решив, что слишком долго длится его дружеское объятие.
– Теперь распущенные нельзя носить, теперь газель.
Риваль тяжело вздохнул, не ответил.
– Погоди, – остановилась Кинни. – Ты когда их видел распущенными? Мы встретились уже после.
Барс смотрел загадочно, как будто знал какую-то тайну. Кроша с поистине лошадиным топотом пронесся мимо, скрылся в высокой траве. На спине его сидел Колосок, вцепившись в шкуру нового друга мертвой хваткой.
– И все же видел, – заявил Риваль, удивив Кинни. – Смотри!
Парень указал на большое облако, неспеша проплывающее мимо в форме горящей свечи. Девушка обернулась и опешила. Храмовая свеча супружества недвусмысленно приглашала ее к себе, дескать, поговорить надо. По душам… Так всегда бывало, когда Кинни не спешила разбираться в своих чувствах. Вот и теперь боялась, тянула до последнего. Что если свеча скажет, что любит она варвара своего до безумия?.. Тогда за ним и в огонь, и в воду, и в изгнание… Вечное недоверие селян до конца жизни терпеть и принимать не с молчаливым укором мужу-деспоту, взявшему ее в жены против воли, а с радостью и гордостью.
– Риваль, – тихо сказала Кинни, разглядывая носки своих кожаных туфель. Юноша не ответил. Девушка подняла голову и озадаченно осмотрелась. Впереди в десяти шагах кувыркались в траве Кроша с Колоском. Барса нигде не было. Газель настороженно шагнула вперед, дошла до животных. Волк с котом отряхнулись и глянули на хозяйку.
– Где твой брат? – обратилась девушка к Крошу. Зверь хитро прищурился, обернулся на Колоска. Кот громко протестующее мяукнул, запрыгнул на спину другу, и они помчались дальше в поле, перекатываясь друг через друга, нещадно шипя и топая. Предатели. Кинни присела и посмотрела сквозь траву. Нет, так было видно еще хуже, и газель выпрямилась.
Риваль вырос буквально из-под земли прямо за спиной и повалил на землю. Кинни не успела не то чтобы меч вынуть, даже сообразить, что повержена. Голова улеглась на мягкую траву, барс очутился сверху. С перепугу скомкала его рубаху на груди, уставилась в серьезные серые глаза, оказавшиеся совсем близко.
– Вот так, – победно сказал Риваль и осторожно провел ладонью по ее щеке, – я уже лет семь за тобой хожу. Видел тебя, робкую, на праздниках, чрезмерно любознательную в школе антилоп, вдохновленную на молитве и совершенно неистовую в труде. Знаю, как хороши и роскошны твои распущенные волосы, как прячешь глаза сиреневые, боясь смутить ими людей, но не получается, потому что любопытная. Знаю о тебе совершенно все, в том
