всегда тянуло к приключениям, и, честно говоря, мне было очень приятно слышать слова Холмса и видеть столь искреннюю радость баронета. Поэтому я согласился.
– Я с удовольствием поеду с вами, – сказал я. – Все равно мне сейчас нечем заняться.
– А мне вы будете посылать подробные отчеты, – сказал Холмс. – Когда наступит развязка, а это непременно случится, я дам вам указания, как поступить. К субботе успеете собраться, сэр Генри?
– Если это устроит доктора Ватсона.
– Разумеется.
– Тогда, если от меня не поступит других указаний, встречаемся в субботу в десять тридцать на вокзале в Паддингтон.
Мы уже поднялись, чтобы уходить, как вдруг Баскервиль, радостно вскрикнув, нырнул в угол комнаты и извлек из-под шкафа светло-коричневый башмак.
– Смотрите-ка! – воскликнул он. – Мой пропавший башмак!
– Если бы все наши трудности решались так же просто, – обронил Холмс.
– Подождите, как же так? – растерялся доктор Мортимер. – Я утром сам осматривал эту комнату.
– И я тоже, – произнес Баскервиль. – Каждый дюйм.
– Я уверен, что тогда этого башмака здесь не было.
– Выходит, это коридорный сунул его туда, пока мы обедали.
Немца тут же пригласили в номер, но он клялся, что ничего об этом не знает. Расспросы остальных служащих гостиницы также ничего не дали. Пришлось это происшествие причислить к списку тех необъяснимых явлений, которые постоянно происходили вокруг нас. Даже если не брать во внимание загадочную смерть сэра Чарльза, в течение каких-то двух дней мы стали свидетелями целого ряда таинственных происшествий: письмо, составленное из вырезанных из газеты слов, чернобородый соглядатай в двухколесном экипаже, исчезновение сначала нового светло-коричневого ботинка, а затем старого черного.
Пока мы возвращались в кебе домой на Бейкер-стрит, Холмс не произнес ни слова. Видя его сдвинутые брови и сосредоточенное выражение лица, я понимал, что в ту минуту его разум напряженно пытался составить некую схему, в которую уложились бы все эти странные и на первый взгляд никак не связанные между собой события. Остаток дня до самого вечера Холмс молчал, курил и думал.
Перед самым ужином принесли две телеграммы. В первой говорилось:
«Только что пришло подтверждение, что Бэрримор в Холле. БАСКЕРВИЛЬ».
«Обошел все двадцать три гостиницы, к сожалению, изрезанной страницы «Таймс» не обнаружил. КАРТРАИТ», – сообщалось во второй.
– Две нити оборвались, Ватсон. Нет более увлекательного дела, чем то, в котором все складывается против тебя. Придется потрудиться, чтобы выйти на новый след.
– Остался кебмен, который возил чернобородого…
– Да-да. Я уже послал телеграфный запрос в их агентство, мне должны сообщить его имя и адрес. Не удивлюсь, если это пришел ответ.
