сторожевых постов отправился лично доктор Савалья. В Солитасе организацией караульной службы занимался либеральный патриот Варрас – на него можно было вполне положиться. Гудвин взял на себя Коралио и окрестности.
Новость о побеге президента хранилась в строгом секрете, и в прибрежных городах об этом не знал пока никто, кроме членов амбициозной политической партии, желавшей унаследовать власть. Телеграфный кабель, шедший от Сан-Матео к побережью, был перерезан далеко в горах агентом доктора Савальи. Задолго до того, как неисправность смогут устранить и местные власти официальным образом получат из столицы соответствующую информацию, беглецы уже достигнут побережья, и вопрос о том, смогут ли они ускользнуть, так или иначе разрешится.
Гудвин расставил вдоль берега вооруженных часовых на милю в обоих направлениях от Коралио. Часовые получили приказ не дремать и бдительно следить, чтобы под покровом ночной темноты Мирафлорес не смог тайно пробраться на какой-нибудь корабль при помощи лодки или шлюпа, случайно оказавшихся у берега. В самом городе десятки секретных патрулей как бы прогуливались по улицам, готовые, однако, немедленно схватить уклоняющегося от своих обязанностей правителя, случись ему показаться в Коралио.
Гудвин был вполне уверен, что приняты все возможные меры предосторожности. Он бродил по улицам Коралио (которые, несмотря на все их громкие названия, были на самом деле лишь заросшими высокой травой узкими переулками), внося и собственную лепту в несение караульной службы, организацию которой поручил ему Боб Энглхарт.
Город уже окунулся в умеренно-бурный круговорот своих вечерних развлечений. То здесь, то там можно было видеть важного франта в белом полотняном костюме, с элегантным шейным платком, который, небрежно помахивая бамбуковой тросточкой, брел по колено в траве к дому своей прекрасной сеньориты. Почитатели музыкального искусства тоже занялись своим любимым делом – удобно устроившись возле своих окон и дверей (чтобы их было лучше слышно), одни из них растягивали меха плакучих концертино, другие скорбно бренчали на гитарах. Изредка пробежит мимо солдат в широкополой соломенной шляпе, но без мундира и без ботинок, сжимая в одной руке, как копье, свою длинную берданку Изо всех зарослей громко и раздражающе квакали огромные древесные лягушки. Издалека доносился лающий кашель аллигаторов, обитающих в черных заводях, да гортанные крики мародеров-бабуинов то и дело разрывали величественное безмолвие леса.
К десяти часам вечера улицы совершенно опустели. Муниципальные керосиновые фонари, светившие до этого кое-где на углах домов нездоровым желтым светом, были погашены каким-то экономным служащим. Раскинувшись между нависающими горами и подплывающим морем, Коралио спал спокойно и безмятежно, как похищенный младенец на руках у похитившего его гангстера. Где-то там, в этой тропической тьме – возможно, даже уже перевалив через горы и пробираясь через низинные земли, – высокопоставленный искатель приключений и его спутница продвигались к краю
