вкуса сандвичей и бисквитов «Олмака», да еще когда ты невидим.
Но Гермиона успела заметить, как объект ее слежки выходит в темный переулок, и не смогла противиться безумному желанию последовать за ним.
Она рванула за ним, едва избегая столкновений со слугами, и это ей почти удалось, когда перед ней вырос здоровенный лакей, нагруженный огромным подносом с чашками. Второй лакей отступил в сторону, но при этом наткнулся на Гермиону. Та налетела на поднос и не упала только потому, что схватилась за его край. Поднос накренился, и чашки разлетелись во все стороны.
– Смотри, идиот, что ты наделал! – завопил пострадавший.
Обвиняемый мрачно уставился на своего собрата.
– Я и близко к тебе не подходил! И нечего винить меня, если у самого руки-крюки!
– О господи, – прошептала Гермиона, боясь, что дело дойдет до драки. – Наверное, впредь придется быть поосторожнее!
Пробежав несколько шагов до порога, она выскочила в темноту. Как отличался этот неприметный вход от величественного подъезда «Олмака»! В почти полном мраке было нелегко различить дорогу. Гермиона раздраженно поморщилась, не совсем представляя, что теперь делать. Только подняв голову, она увидела впереди, в конце переулка, силуэт волкодава, освещенного тусклым фонарем.
– Роуэн, – прошептала она с облегченным вздохом. Она и не подозревала, что так обрадуется при виде огромного пса графа. Если Роуэн здесь, значит, и хозяин недалеко.
И тут, словно по сигналу, из темноты выступил Рокхерст и, протянув руку, потрепал друга по голове. Пес поднял голову и взглянул на хозяина. Оба несколько минут стояли на краю ночи, словно опасаясь ступить в круг света, оставаясь в благословенном укрытии темноты.
На этот раз у Гермионы перехватило дыхание по другим причинам. Она не могла отделаться от мысли, что эти двое не раз стояли в такой позе, наблюдая, как тьма опускается на город. Почему-то сразу стало ясно, что ночные занятия графа не имеют ничего общего с сидением у постелей сирот или с помощью солдатским вдовам. Зябко передернув плечами, Гермиона подкралась к ним, подгоняемая непонятным ей самой желанием.
И сама не знала, хочет ли понять…
В этот момент к обочине подкатил экипаж. Кучер спрыгнул с высокого облучка.
– Милорд, – приветствовал он с поклоном.
– Добрый вечер, Танстолл.
– Добрый вечер, милорд. Я слышал кое-что весьма интересное…
Гермиона продолжала подкрадываться ближе, не в силах разобрать дальнейших слов лорда Рокхерста. Ее не остановило даже то обстоятельство, что туфля попала в какую-то мерзость. В скудном освещении было трудно сказать, на что именно она наступила, но, похоже, утром туфли можно будет выбросить. И она уж точно не собиралась разуваться, чтобы увидеть всю величину причиненного ущерба. В этом случае она обязательно испортит перчатки. А это ее лучшая пара: несколько недель ушло на то, чтобы отыскать нужный оттенок шелка и
