за три до описываемых событий. Как-то Юра с Ваней в начале ноября шли с посиделок по домам. Тихо падал снежок, переливаясь в свете фонарей, было ещё не сильно холодно, всего-то минус десять, не ветрено и сказочно красиво. Они о чём-то болтали, благо у них всегда есть о чём, вдруг Ванька резко остановился, развернулся, сделал шаг в сторону, повернул голову к Юрке и застыл с поднятыми руками, будто держал в них двуручный меч.
– Защищайся, сквайр Палыч! – выкрикнул он и напал…
Юра сам не понял, как так случилось, но он вдруг парировал «удар». И в тот же момент явственно почувствовал тяжесть Ванькиного меча и даже, ей-ей, услышал звон встретившихся клинков. Оттолкнув «мечом» Ваньку, замахнулся и ударил сам. Теперь Дьяков принял удар, и снова звякнула сталь. Ванька по дуге сбросил меч противника вниз, Юра чувствовал, как Ванькино оружие ускользает, и, замахнувшись, снова ударил.
Они прыгали, пока от обоих клубами не повалил пар. Увидь их кто, подумал бы, дураки пьяные… Но улица была пуста, да и они – так, слегка подшофе.
– Что, Палыч? – Ванька стоял напротив Серова, опустив оружие, и тяжело дышал. – Ты ведь почувствовал свой меч?
– Но как?! – Ощущение стремительно исчезало из Юркиных рук. – Как так получилось?
– Не ошибся я в тебе. Не все видят, ты видишь… И можешь пользоваться. Ударить можешь.
Юрка обескураженно смотрел на свои ладони:
– Но, Вань, сейчас-то у меня ничего нет… Но был же! Был!.. Я чувствовал!
– И я чувствовал твои удары. А теперь у тебя ничего нет. Ты ещё не умеешь вызывать меч, когда нужно. Я тебя научу. Пошли, на сегодня хватит.
И пока Ванька не уехал в Москву, они тренировались. Юрка научился вызывать ощущение меча в руках быстро, без каких-либо специальных приготовлений. Теперь он мог вполне осознанно отбиваться от Ванькиных атак, а иной раз и сам удачно нападал.
– Ты Белый, Палыч. Хочешь ты этого или нет, но ты Белый… Это даже не твой выбор… – Ваня после очередной тренировки стоял, опершись двумя руками на свой меч. – И ты рыцарь. Не паладин, не вождь, а простой рыцарь. На многое не способен, но в одиночку биться можешь. И делать это умеешь хорошо, только не забывай опускать забрало, а то так и норовишь… сунуться в драку с открытым лицом. Оно, конечно, «блаородно», но опасно!
– А кто мой враг?
– Сам разберёшься… Или мы покажем.
– А ты кто? Вождь?
– Я? Не-е-е-ет. Паладин… А теперь, мой благородный друг, – меч у Ваньки уже пропал, – бросай всё и пошли выпьем благородного вина, ибо почему бы… – он покрутил рукой в воздухе, подбирая фразу, – почему бы… благородным донам не скрестить бокалы и не выпить вина!
– Ваня, – «скрещивая» уже пятый бокал молдавского хереса, требовательно допрашивал Юрка Белого, – меня не покидает ощущение, что ты прикалываешься, благородный, блин, дон.
– Палыч, меч свой видишь?.. А мой? Чего тебе ещё надо? – Ванька пьяно
