в яви нахожусьИль в навьем чарованьи?
Быть может, спьяну подвели меня глаза?
Иль это призрак твой рассеянный сияет,
Души погибшей отблеск колдовской?
Иль я с ума сошёл, и бред меня смущает?
Прошу тебя —
Ты правду мне открой!»
И светом дивным мрак противный озаряя,
Мне так ответила ангела дорогая:
«О, Дивьявор, несчастный мой повеса,
С очей твоих упала то завеса.
Ты словно вышел на простор из чащи леса…
Так внемли, демон, мне:
На краткий миг ты удостоен пробужденья —
То брызжет свет седьмого измеренья!..»
Как передать, что я испытывал тогда?
В одно мгновение вместилися года!
В пустыню холода ворвалась сказка лета!
В подвалах душных возгорелся факел света!
Оскал судьбы предстал улыбкою привета!
И я вдруг понял, чётко осознал:
Что мир мой узок,
Что в провале я летал…
Так, для акулы – бесконечен океан,
Для чайки вольной – небо голубое,
Но ведь ошибочно понятие такое:
У неба – есть земля,
У моря – берега.
Мне вдруг открылось потрясающее знанье:
Мы не орлы —
Мы жалкие кроты,
И наши души —
По́лны темноты.
Увы, недолго восхищенье продолжалось:
Всё вдруг померкло,
Сузилось,
И сжалось…
Узрел я снова мрачность плотных шор,
Лишь в памяти ещё едва сиял простор…
И осознание созрело:
Я лишь вор!
Свою карьеру я отныне погубил,
Её же страстно,
Безоглядно полюбил.
Я словно парусник, приткнулся у причала;
Для всех – я вражью душу изучал,
Но в самом деле – я с ангелою общался;
Я в её поле притягательном купался,
И наконец —
Признался ей в любви!
Я ей сказал: «Душа моя —
Я влип!»
О, сколь великая любовь во мне бурлила!
Она была чиста!
Мне всё в ней было мило!
Любая чёрточка,
Привычка,
Мелочь,
Блажь…
И ангельская непокорность её даже…
А к прочим всем —
Душой я охладел,
Внушать брезгливость
Был отныне их удел;
И наши жадные и ветреные крали
Меня прельщать вдруг совершенно перестали.
Я ей открылся весь,
Она ж лишь улыбалась;
Мне эта вежливость любовью показалась;
Готовился я счастье обрести
Вдали от всех,
За тридевять галактик…
Я бросил клич:
«О, милая моя!
Мы убежим в далёкие края! Там будем только мы:
Лишь ты и я!
Мы сотворим с тобою совершенство,
И вкусим вечное, отдельное блаженство!»
Я ждал ответа, нетерпением горя,
Я был как будто пламенем объят,
Да и внутри душа моя горела,
Столь
