Этот жирный ханыга попросту забавлялся, водя его за нос. Порядочности в нем ни на грош. Тщательно подбирая слова, Стивенс продолжил речь:
– Мистер Джонс, я не прошу у вас пощады для «Норт-Америкэн», я взываю к вашему чувству долга. Задеты интересы общества. От услуг, которые мы оказываем, зависит жизнь миллионов людей. Ни ваши, ни мои проблемы тут не имеют значения, эти услуги должны быть предоставлены.
Уолдо скривил губы.
– Нет, – сказал он, – на мне это, думаю, не сработает. Боюсь, что благополучие полчищ неведомых мне землероек – не моя забота. Я и так сделал для них больше, чем следовало бы. Они вряд ли заслуживают помощи. Дайте им волю, и большинство ринется обратно в пещеры и схватится за каменные топоры. Мистер Стивенс, случалось ли вам видеть, как ряженная во фрак дрессированная обезьяна откалывает цирковые номера на роликовых коньках? Так вот, мне хотелось бы, чтобы вы навсегда запомнили: у меня не мастерская, где клепают ролики для обезьян.
«Если пробуду здесь еще хоть минуту, – сам себя молча вразумил Стивенс, – я чертовски о том пожалею». А вслух произнес:
– Как я понял, это ваше последнее слово?
– Можете считать, что да. Всего наилучшего, сэр. Ваш визит меня очень порадовал. Благодарю вас.
– Прощайте. Спасибо за угощение.
– Не стоит благодарности.
Стивенс крутнулся в воздухе, чтобы направиться к выходу, но тут его окликнул Граймс:
– Джимми, подожди меня в приемной.
Как только Стивенс оказался вне пределов слышимости, Граймс повернулся к Уолдо и смерил его взглядом с головы до ног. И произнес, подчеркивая каждое слово:
– Уолдо, я всегда знал, что ты один из самых больших поганцев на всем белом свете, но…
– Дядя Гэс, ваши комплименты меня мало тревожат.
– Заткнись и слушай. Я имел в виду, что ты не только самый отвратный эгоист, каких знаю, но еще и самый настоящий мошенник.
– Что вы имеете в виду? Объясните.
– Чушь! В проблеме, перед которой оказался этот парень, ты смыслишь не больше, чем я. Но ты воспользовался своей репутацией чудотворца, чтобы довести его до ручки. Ты же дешевка, шут гороховый и трепло, если…
– Прекратите!
– А ты валяй, – невозмутимо отозвался Граймс. – Накачивай себе кровяное давление. Я мешать не стану. Чем быстрее у тебя лопнут прокладки, тем лучше.
Уолдо взял себя в руки:
– Дядя Гэс, но с чего вы решили, что я блефую?
– С того, что знаю тебя как облупленного. Будь у тебя возможность поставить добрый товар, ты мигом пересмотрел бы положение и прикинул, как сделать НАПЭ окорот на том, что имеешь кое-что, в чем они так позарез нуждаются. Уж тут-то ты взял бы реванш, всему свету показал бы.
Уолдо покачал головой:
– Дядя Гэс, вы недооцениваете, насколько меня задела та история.
– Еще как дооцениваю! И я еще не закончил. Касательно
