и поднес кувшин к губам. Пара глотков и…
– Пить… Пожалуйста, пить…
Мадельгер поперхнулся молоком.
Он открыл глаза, перевел взгляд на пентакль… Лежащая внутри него ведьма очнулась, и сейчас, не отрывая обессиленного взгляда от мужчины, тихо повторяла, едва шевеля пересохшими губами:
– Пожалуйста, пить…
Пять лет назад
Мадельгер передернул плечами:
– Я предпочитаю классические способы заключения контракта.
На Бирикену давно спустилась ночь. Темная зала в замке освещалась лишь редкими факелами, так что выстроившиеся в живой коридор ландскнехты казались статуями. Лишь редкие порывы ветра, проникающие через узкие окна у самого потолка, дергали за разрезы на одеждах, отчего эта картина становилась все более неправдоподобной.
Стоявшая рядом Селинт ласково поправила его воротник, прикрывая ошейник, туго обхватывающий горло:
– Ну что ты, это ведь намного надежнее… Я ведь уже столько раз объясняла: вы, наемники, столь непостоянны… Сегодня клянетесь в верности одному, а завтра уже на службе у другого… А сейчас все просто – пройдешь вперед, положишь руку на книгу и повторишь вслед за мной клятву. Попробуешь обмануть, назвать не свое имя, и – магия уже начинает действовать, но окончательно заработает, когда ты повторишь клятву, – ошейник тебя задушит, – ее голос сочился нежностью и добротой, но мужчина, несмотря на жару, царящую в зале, чувствовал, как по коже продирает мороз.
Нервный смешок:
– Вот и я о том же. Может, обойдемся крестиком в тетради и кружкой пива?
Теперь уже рассмеялась она. Весело, задорно, словно он сморозил какую-то глупость:
– Это все слишком просто. И глупо.
– Зато мне спокойнее. – Сердце пропускало удары, а в районе солнечного сплетения будто огненный комок застыл.
– А после клятвы будет спокойнее мне, – нежно прошептала ведьма, почти касаясь губами его уха. – Попытаешься предать госпожу Аурунд, и ошейник из небесного метала сожмется… Навсегда. Сколько ты проживешь после этого, а, ландскнехт?
Он упрямо сжал челюсти и сделал шаг вперед. За спиною скрестились две алебарды, пресекая путь к отступлению… Новый шаг, новое лязганье металла…
Вот и стол с лежащей на нем открытой книгой. Мужчина положил ладонь на страницу…
– Я, ландскнехт… – Голос Селинт, казалось, заполнял всю залу, лился со всех сторон.
– Я, ландскнехт Мадельгер фон Оффенбах, единственный сын барона фон Оффенбаха, лишенный наследства… торжественно клянусь… верой и правдой служить… Аурунд Великой… истинной правительнице Ругеи… да продлит Тот, Кто Всегда Рядом, ее дни… во веки веков!
На миг перед глазами полыхнуло зеленое пламя, а когда он, наконец, обрел возможность видеть, то разглядел, что на только что бывшей девственно чистой странице книги невидимый художник за эти несколько
