тут же укусил грязный металл клапана.
Так они провисели еще два часа, когда к лодке подошел неизвестно откуда взявшийся эсминец и своей мощной помпой откачал воду из отсека. Сработал амулет-часы?
Прошли годы. Завершились скитания по морям по волнам, и Романыч ушел служить на берег преподавателем в военно-морское училище. Где коллеги также называли его уважительно по отчеству. А часы устроились в благоустроенной квартире на буфете из резного дуба, сверкая аристократической бронзой. Но чистил их только хозяин, не доверяя процедуру ни жене, ни дочерям с внуками. И любовался ими.
Долго бы еще длилась идиллия, но тяжкая болезнь внезапно поразила Романыча. Он лежал в постели, глядя на часы, и вспоминал совместно пережитое. А часы отвечали теплым блеском, словно пытались своей аурой отвести беду. Но помочь не смогли.
Однажды утром в 8 часов Романыч вздохнул последний раз. И в тот же миг часы вдруг громко и яростно зазвонили, словно забили в набат, провожая усопшего хозяина. Они пробили ровно восемь раз, потом захрипели и замолчали, сразу поблекнув внешне: бронза покрылась патиной, циферблат потускнел, серебро почернело, алмазы подернулись сединой, башенки сгорбились, подставка зазмеилась трещинками. У всех, кто слышал этот звон, на спине выступил холодный пот, словно их коснулась рука смерти.
Друга-хозяина унесли хоронить, дом опустел, и в тишине квартиры одинокие часы горько плакали-звонили, со стонами, с надрывом, в безнадежной тоске. Но когда вернулись люди, они затихли, скорбно глядя на поминальный стол и рыдающего седого Зайчика.
На девятый день ровно в 8 часов куранты начали бить, словно отзванивая выстраданную речь: -Хоть уже сказаны прощальные слова, но только не пробил последний час – пусть тело бренно, а душа твоя жива, ты еще здесь, еще витаешь среди нас, -и замолкли.
Через сорок дней в 8 часов часы отбили ровно три раза – прощальный ружейный салют.
И больше никогда не звонили.
ДЕМБЕЛЬСКИЙ РОМАНС
Старый капдва, запряженный с зарею, тяжкую службу уныло влачит.
Хочется напрочь послать все порою, но он молчит, он покорно молчит.
Стал он когда-то младым лейтенантом, что для страны послужить был бы рад.
Думал добиться трудом и талантом денег и званий, чинов да наград.
Много имел он начальников разных, каждому ум свой и труд отдавал,
Верно служил он днем, ночью и в праздник, и каждый за это его лишь ругал.
Мимо и вверх блатники проскочили, жизнь они прожили, буйно резвясь,
Щупали баб, сладко ели и пили, службы не зная, над нею смеясь.
Двадцать шесть лет от зари до заката он оттрубил от звонка до звонка.
Годы росли побыстрей, чем зарплата, и превратили его в старика.
Вот и теперь, когда пенсия рядом, он все в трюмах да нарядах торчит.
