инструментов. Отсюда вздымалась квадратная спираль лестницы. Число ступеней менялось от погоды – в дождь сто двадцать два, в снег – того меньше. Лестница шла от полуподвальных танцзалов с одинокой балеткой, на подоконнике, уберёшь сегодня – возникает назавтра, забытая лодка – через кабинеты с разваленным пианино, что помнило учеников по пальцам – вверх, вдоль гулких площадок лестницы, где курили и крошили пепел мимо банок старые балерины, что натирались на ночь тальком, отодвигая смерть, шаркали в зал, где стайки в белых платьях, и раз-два-три, и раз-два-три – дальше, вверх, ступеньки подходили к последнему этажу, где под шифером, в перекрёстке проводов и птиц, у слухового окна – студия. Взошедшие зерна из недр.
«…сейчас с группой «Зёрна»? Должен был быть новый альбом …»
«… идёт, как планируется. Бывают разногласия. Да. И знаешь…»
«…щекотливая тема. Может быть тогда ещё..»
Когда он запел эту, похолодало. По всему городу из динамиков потянуло декабрём. Это была такая, что сбивала месячные, путала дни недели. От неё веяло бессонницей и у женщин ныло в груди. Такую передают в четыре утра по всем радиостанциям, но по частям – где-то припев, где-то куплет. Услышавший её целиком, седеет на полголовы. Он стал ниже ростом на два сантиметра, припев согнул его пополам, он стал собой.
«…Саш, у меня не то, что мурашки, у меня ком в…»
«…очень приятно, спасибо. Да. Такая, старая…»
«…уйти на рекламу, но после обязательно»
– Всё нормально?
– Да, всё хорошо
– Точно?
– Да-да. Всё отлично
– Десять секунд. Саш, телефон.
– Ага, прости.
«…ты недавно был в Непале и Индии. Расскажи об этой поездке и как она…»
«… скорее, потому что запутался. Было много вопросов».
«Каких, например?»
«… пафосно как-то сказать. Мне всё хотелось, чтобы как-то приняли меня что ли, и может это было, ну, важнее музыки, что ли. А не должно быть меня много в музыке. Просто ловишь волну»
«А что волну вызывает? Есть же это понятие музы?»
«Ну. Наверное»
Листы простыней без номеров путаются друг в друге. Может быть – эта: светлая, хохочущая, такая ледяная, и за льдом – тайна, из которой пить и пить. Но вода горька, ледяна и не сулит счастья пьющему, только сведённые зубы. Каждый поцелуй – строка, иней на губах. Напишешь с такой песню – умрёшь сорок раз.
Или – та: надменная, тёмная, прячет себя в ракушке обиды. В её роду обиду передают по наследству вместе с длиной ресниц. С обидой рождаются, с ней умирают, живут раздвоенные, кладут обиду в гроб. А потому такой невозможно посвятить стих или песню. Песни про неё ей не принадлежат, она никогда до них не дотянется. Только во снах, где от обиды – свободна.
Или та, угловатая, худая, с искусанными губами, лампочки с ней перегорают в два раза быстрее, и он был на такой женат, да нет, давай не будем про ту, давай больше ни слова – про ту, а давай просто собирать
