заливают расплавленный металл в оловянные формы-полукроны, он не был бы так поражен, как сейчас.
Дырка, к несчастью, находилась слишком высоко, и сперва глаз детектива смог разглядеть только картину «Возвращение блудного сына» в блестящей рамке на противоположной стене. Но Освальд ухватился за оконную раму, привстал на цыпочки – и какое же зрелище предстало его взору?
Ни печи, ни низкопробного металла, ни бородатых мужчин в кожаных фартуках со щипцами и прочими инструментами; только стол, накрытый скатертью, а на нем – банка лосося, салат и пиво в бутылках. На стуле лежали плащ и шляпа таинственного незнакомца, а за столом сидели две младшие взрослые дочери соседа, и одна из них говорила:
– Знаешь, я купила лосося на три с половиной пенса дешевле, а салат-латук стоит на Бродвее всего шесть пенсов, представь себе! Мы должны как можно больше экономить на домашних расходах, если хотим в следующем году тоже поехать отдыхать в какое-нибудь приличное место.
Вторая девушка сказала:
– А мне бы хотелось, чтобы мы каждый год ездили отдыхать все вместе, пусть даже не в Скар…
Все время, пока Освальд смотрел, Дикки дергал брата за куртку, чтобы заставить уступить место и дать и ему тоже взглянуть. И как только девушка сказала: «Не в Скар», Дикки дернул слишком сильно, и Освальд почувствовал, что падает на кошмарную кучу больших цветочных кадок. Напрягая все силы, наш герой старался восстановить балансиров… Или как ее там – но она была безвозвратно утрачена.
– Добился своего! – сказал он Дикки и тяжело рухнул на кадки внизу.
Он слышал, как кадки трещат, грохочут и ломаются, а потом ударился головой о железный столб, поддерживавший крышу веранды, и ничего больше не помнил.
Вы, возможно, решите, что в этот миг Элис закричала: «Убивают!»
Если вы так думаете, вы мало знаете девчонок. Едва оставшись в одиночестве на дереве, она слезла и бросилась к дяде Альберта, чтобы обо всем ему рассказать и привести на помощь: вдруг банда фальшивомонетчиков окажется отчаянной и опасной! И как раз в тот момент, когда я упал, дядя Альберта перебирался через стену.
Элис не завопила, когда Освальд рухнул, но Дикки послышалось, что дядя Альберта сказал:
– Черт бы побрал эту ребятню!
Говорить так было бы нелюбезно и невежливо, поэтому надеюсь, что Дикки просто послышалось.
Соседи даже не вышли посмотреть, что там за шум, и дядя Альберта не стал дожидаться, пока они выйдут.
Он поднял Освальда, отнес бесчувственное тело юного доблестного детектива к стене, водрузил его сверху, затем перелез через стену, перенес безжизненную ношу в наш дом и положил на диван в отцовском кабинете. Отца дома не было, поэтому зря мы крались на цыпочках, выбираясь в сад. Освальда привели в сознание, перевязали ему голову и отправили спать, а назавтра на его молодом лбу красовалась шишка величиной с индюшачье яйцо, которая очень болела.
На следующий день дядя Альберта пришел и побеседовал
