и любви отца к черному кофе по утрам.
– Не расскажешь? – усмехается, но цепкий взгляд все так же продолжает сверлить мою черепную коробку.
– Нет. Хочешь услышать отчёт, тогда лучше позвони Арсению и спроси с кем он вчера переспал.
Я иду к кофемашине, ставлю на поддон кружку и выбираю максимальную крепость варки, отец молча опускается на стул, взглядом показывает на бутылку коньяка в баре:
– Немного, Назар.
– Пару капель для запаха или ложку?
– Ложку. И включи вытяжку.
Оборачиваюсь посмотреть, что именно будет курить отец, и врубаю вытяжку на две трети ее мощности – сигара. Достаточно многообещающе, если обращать внимание на детали.
В пепельницу падает идеально отрезанный гильотиной кончик сигары, вальяжно-неторопливое попыхивание сменяется двумя смакующими затяжками. Идеальное колечко дыма и приглашающий жест сесть напротив. Только я у себя дома, а не в кабинете отца. В ответ на его сигарный ритуал мне тоже есть чем ответить. Тостер начинает подсушивать хлеб, кофе машина варит уже привычное с утра эспрессо, а на столешницу опускается салфетка с приборами. Словно по нотам, я готовлю себе завтрак, игнорируя попыхивание и изучающий взгляд прищуренных глаз. У него свой ритуал, у меня свой: яйцо пашот, подсушенный хлеб, пара ломтиков поджаренного бекона и эспрессо в тонкой фарфоровой кружке. Эстетика в каждом моменте.
Переложив яйцо поверх хлеба и украсив его тремя листиками базилика, сбоку выкладываю бекон, прохожусь салфеткой по краю тарелки и, поправив кружку, поставленную ровно в центр блюдца, опускаюсь на стул, отмечая невольную улыбку отца:
– Забыл поперчить.
– Я ничего не забываю. У всего свое время, – отпиваю глоток эспрессо и тянусь к перечнице.
– В два часа приедет Черкесс с сыном. У тебя с ними встреча.
– У меня? – уточняю, аккуратно надрезая белок, чтобы желток не вылился слишком быстро и успел пропитать хлеб.
– У тебя. У меня сегодня выходной.
– После ложки коньяка? – поднимаю насмешливый взгляд на отца, только он обескураживающе широко улыбается, откидывается на спинку стула и, поигрывая сигарой, вскидывает брови:
– А почему бы и нет, Назар?
– Пусть подъедут в мой офис. Я не хочу обсуждать дела в людных местах.
– Вы встречаетесь у меня в офисе, – затяжка, клуб дыма и хитрый прищур глаз. – Я уже распорядился.
– Хорошо. Тогда не удивляйся, если мой ответ Черкессу тебе не понравится.
– Правая рука не работает в ущерб голове, Назар. Если ты им откажешь… Значит, так тому и быть.
Кивнул, словно только сейчас принял окончательное решение, и, ставя точку, после которой оно уже не подлежит изменению, вдавил сигару в пепельницу, в два глотка допивая свой кофе.
– Чего у вас
