вот и не подумают, – успокоил он себя, заметив, что в кабинете вдоль стены стоят несколько стульев, – с идиотов, которые вламываются на прием к начальству задом наперед, да еще со своей мебелью, да еще и ломают ее по дороге, спрос не большой». Чтобы как-то оправдать свое нелепое появление со стулом, он подошел к столу, за которым восседал Архангельский, и, пожав плечами, промямлил:
– Я тут… мне Венера сказала… я что-то, наверно, не расслышал…
Забодалов сделал ударение на последнее, так как плохо слышащий электрик в глазах начальства выглядит лучше электрика придурковатого.
– Присаживайтесь, молодой человек, – не обращая внимания на оправдания, сказал Архангельский и указал на световое пятно перед столом. Адам кивнул и смиренно пошел к ближайшему стулу, стоящему у стены. – Нет, молодой человек, у нас здесь каждый несет свой стул, так что будьте добры…
Забодалов покорно вернулся к двери, где он оставил своего треногого инвалида с отвалившимся седлом. В углу комнаты он заметил большое кресло с высокой резной спинкой, в котором сидел лохматый старик в длинном белом халате и больничных тапочках на босую ногу. Он был похож на больного, забытого нерасторопным врачом после приема в своем кабинете, мирно ожидающего, когда заботливые медики опять его найдут и продолжат поиски болезни, от которой он рано или поздно помрет.
Адам подошел к двери и сгреб в охапку развалившийся стул. За оставшиеся до начала взбучки секунды надо было продумать линию поведения в сложившейся после всех неожиданностей в приемной, и катастрофическим сломом стула, ситуации. «Первым делом надо показать себя квалифицированным работником, мастером на все руки», – рассуждал Забодалов, раскладывая обломки стула в центре светового пятна перед столом Архангельского. Засучив рукава, он достал из кармана изоляционную ленту, кусок провода и плоскогубцы, поочередно демонстрируя каждый предмет главврачу и спящему в кресле старикашке, как это обычно делают фокусники. После этого он мастерски составил развалившиеся детали и сильными ударами ладони поставил их на свои места. Для усиления конструкции нижние поперечины были стянуты проволокой, а расколовшаяся правая передняя ножка плотно замотана изоляционной лентой. Забодалову даже понравилось, с какой четкостью и ритмичностью он произвел все вставления и намотки, и в его душе появилась надежда на благосклонность начальства. Но все старания были напрасны, Архангельский сидел за столом, не моргая смотрел в открытую папку личного дела Забодалова и не обращал никакого внимания на виртуозные ремонтно-восстановительные работы. Поняв по наступившей тишине, что битва со стулом закончилась, Архангельский спросил, не отрывая взгляда от бумаг на столе:
– Послушайте, Забодалов, вы когда-нибудь задумывались, почему вас назвали Адамом?
Самый гадостный вопрос, который только мог быть задан, был задан. Спящую собаку облили холодной водой, потянули за хвост и пнули
