причём телевизор неприлично старый с плохо работающим звуком и сильной рябью.
– Ну как же ты докатился до жизни такой? – вздохнул Евпсихий Алексеевич. – И телевизора у тебя приличного нет.
Виталик растерянно развёл руками.
– Ты мне напомни завтра, я тебе подарю телевизор. У меня есть один старый – я его в кладовке храню, но он отлично работает. Подарю, мне не жалко, не смущайся.
Виталик забулькал с благодарностью и даже вознамерился обнять благодетеля, но тот увернулся.
– Ладно, Виталик, не балуйся, обойдёмся без нежностей. Сказал, подарю телевизор – значит подарю!.. Только ты не стучи больше по батареям без нужды… обещаешь?.. не будешь??
Виталик отрицательно замотал головой, выражая готовность поступать так, как ему скажут умные люди, но тут же сообразил, что головомотание выглядит двусмысленно, и тогда резво закивал, извлекая из себя гортанное мычание, складываемое в логичную фразу не буду ни за что и никогда.
– До чего же пьянство людей доводит! – полушёпотом произнёс Евпсихий Алексеевич, прихлопнул Виталика по плечу и попрощался. – Спать иди!..
Виталик вроде непонимающе подобрался и скрючился.
– Спать ложись! – Евпсихий Алексеевич сложил ладошки и приложил к щеке, изображая мягким взглядом всю сладость летнего сна. – Хватит уже баловать, отправляйся баиньки, а вот утро вечера завсегда мудреней.
Тут Виталик понял, чего от него хотят, нарочито комичной крадущейся походкой дошёл до своей двери, подозрительно-нахально помахал ручкой и скрылся в квартире.
– Дурачок. – процедил Евпсихий Алексеевич и бодро пошёл к себе наверх.
Вернувшись домой, Евпсихий Алексеевич машинально прошёлся несколько раз по комнате, немного печалясь, что приходится в одиночку расходовать свою внезапную бодрость, что нельзя провести сегодняшний вечер с Катенькой, и поведать ей весь тот обывательский абсурд, который задала ему субботняя заваруха. Затем он почувствовал голод, вспоминая хамоватую нетерпеливость Льва Моисеевича, и спешно приготовил жаренную картошку с грибами-лисичками, собранными на прошлой неделе вместе с Катенькой в её любимых местах за селом Толбухиным. Правду говоря, собирала в основном Катенька, тогда как Евпсихий Алексеевич в первые же полчаса забрёл в какой-то буерак, исцарапался и сразу притомился, после чего лишь послушно плёлся за Катенькой, восхищаясь её проворной, гибкой и чуть островатой в плечах фигуркой. После ужина Евпсихий Алексеевич по-хозяйски зашёл в интернет, невинно флиртуя с дружественными барышнями и вяло отшучиваясь на колкости приятелей, затем вспомнил Виталика и его бутылку пива, собрался в две секунды и сбегал в магазинчик рядом с домом. Остаток вечера Евпсихий Алексеевич провёл за просмотром криминального телесериала (напичканного глумливыми персонажами, которые с очаровательной снисходительностью насиловали и убивали всех, кого ни попадя), весело уплетая картофельные чипсы со вкусом сыра и запивая слабоалкогольным
