разума. Благодарности от гостя он не ожидал, но где-то внутри забрезжила надежда – а вдруг пронесет? Ведь малый нагрянул без милиции.
Как потом рассказывал Пряхин, в Несиделове его с первой же минуты впечатлила раскованность в движениях и свободный полет мысли. Антон Васильевич даже начал сомневаться, сам ли он на вокзале подошел к Несиделову, или угодил в заранее расставленную ловушку?
– Где ваша семья? – спросил Несиделов.
– У супруги неприятности на заводе… нервный срыв. Только что уехала с сыном к теще.
– Ограбление?
– А вы отку?..
Несиделов многозначительно промолчал. Пряхин разинул рот. Неожиданная догадка молнией пронзила его с макушки до пят. Как ужаленный, он забегал по кухне.
«Это надо же! – внутренне негодовал Антон Васильевич. – Тут мечешься по вокзалу, вздрагиваешь от каждого милицейского свистка. А этот босоногий хапнул месячную зарплату завода и спокойно попивает чаек!»
Пряхин откровенно зауважал гостя.
– Вот и хорошо, что супруга в отъезде, – сказал Несиделов, – я в вашем городке проездом, так сказать, небольшое турне… А в гостиницах требуют паспорт.
– О чем речь! Да сколько угодно! Тем более что мы, как я понимаю, в некотором роде, коллеги.
– Андрей Несиделов! – представился незнакомец, протягивая руку. – Специалист широко профиля. А вы тоже не лыком шиты – умеете расположить к себе. – Несиделов намекнул о вокзальной встрече. – И дверь у вас презабавная.
Пряхин повеселел, мрачные мысли растаяли, как слезы младенца при виде бутылочки с молоком. Приободренный, он вскоре рассказал историю появления входной двери в свою квартиру.
– Есть тысяча способов испортить человеку жизнь, – начал Антон Васильевич. – Моя жена придумала еще один. Она пилила меня целый год: «Когда утеплишь входную дверь?»
И я не устоял. Осенью купил дерматину и два метра утеплителя. Снял дверь с петель, расположил ее плашмя в прихожей и приступил к делу.
Соседи поднимаются к себе, заглядывают в проем, здороваются. А я киваю в ответ – изо рта гвозди торчат, словно тигровые зубья.
Пока работал, замерз, хуже собаки. Ведь в нашем подъезде кроме моей, еще двух дверей не хватает – входной и той, что ведет на чердак.
– Я заметил, – авторитетно подтвердил Несиделов.
– Так вот. Сквозняк в подъезде такой, что у женщин иной раз не то что юбки, драповые пальто кверху поднимает. Продрог я и только, значит, собрался дверь на место вернуть, как жена с новым капризом: требует дверной глазок врезать – чтобы все было как у людей.
– Зачем тебе глазок?! – возмутился я. – Что ты увидишь в нем? В подъезде темень египетская, соседи наощупь квартиры ищут, по стенкам руками шарят – этажи считают.
Но женщину не переспоришь. Настояла на своем.
Просверлил я отверстие, приспособил глазок и стал дверь на место прилаживать.
