При этом уже чищеную и фасованную!
Дальнейшему развитию этой вечной для дачников темы помешал дождь. Фиолетовая туча зашла на бреющем полете и открыла грузовые отсеки. Посыпались крупные капли.
Алина Юрьевна и Лапохват поспешили спрятаться в железной будочке.
Окраина города. А если учесть полумрак, только слегка разбавленный светом из решетчатого оконца будки, то легко вообразить и окраину вселенной. Мужчина и женщина вдвоем.
По нагретому железу гулко барабанят капли, но прохладней от этого не становится. Будка с утра накалилась и напоминает духовку.
Алина сняла совершенно лишнюю в полутьме шляпку от солнца. В изнеможении от жары она растянулась на одном из больших ларей, напоминающих нижнюю вагонную полку – там Лапохват хранит садовый инвентарь.
Милиционер расположился на таком же сооружении напротив Алины. В ограниченном пространстве взгляд его невольно упирается в загорелые ноги девушки. Капитан отводит глаза, но они наталкиваются на высоко вздымаемую грудь, обтянутую короткой блузкой. Блузка настолько коротка, что между ней и юбкой видна соблазнительная полоска тела.
Волосы девушки разметались. Закусив губку, девушка дует на челку, то ли пытаясь поправить ее, то ли остужая пылающее лицо.
– Как у вас жарко.
Девушка расстегивает верхнюю пуговицу блузки, и только теперь Никодим Иванович понимает, что под ней совершенно нет других одежд! Милиционер глотает слюну, пытаясь увлажнить пересохшее горло.
Алина меняет положение тела. Она поворачивается на бок и подпирает голову рукой. Блузка от этого становится еще короче. На талии получается такой изгиб, что Лапохват готов завыть от вожделения. Дышится все трудней, особенно когда взгляд застревает на ложбинке в районе груди.
– Пожалуй, я сниму юбку, иначе сварюсь.
– Да-да, конечно…
Алина садится и медленно через голову освобождается от ненавистной ткани. Юбка настолько узкая, что в самом широком месте – на груди – движение замедляется. Никодим Иванович видит, как нижний край блузки, словно желая последовать за юбкой, устремляется вверх…
Пальцы милиционера лихорадочно барабанят. Или дрожат? Странное дело – лоб покрылся испариной, а во рту африканская сухость.
На девушке, ниже блузки, игрушечные трусики от купальника. При их изготовлении явно подумывали об экономии материала.
Дождь стучит все настойчивей, удары капель все громче. Или это барабанит сердце в груди Лапохвата? Капитану все трудней совладать с собой. Это выше его сил. Его замутненный взор устремляется к Алине…
И тут, высоко в небе, в том самом месте, где обитают боги, и откуда видны все помыслы человечьи, полыхнула молния. Следом за ней над дачами прокатился ворчливый раскат грома. Лапохват готов был поклясться, что разобрал в нем хриплый укор: «Чертов писатель! Прекрати издеваться над читателем?! Зачем Камасутру понапрасну разводишь?! Не милицейское это дело – насиловать девушек!»
Резиновый
