Досадное стечение обстоятельств. Мэй и подумать не могла, что теперь это её состояние примет хроническую форму. Временное облегчение приносил лишь алкоголь или наркотики. Но в последнее время и этот способ всё чаще давал осечку, так как чтобы достичь желаемого эффекта, всё время приходилось увеличивать дозу. Лёгкие наркотики или слабый алкоголь с этой задачей уже давно не справлялись. Но в любом случае, за это приходилось расплачиваться. Плохим самочувствием, испорченным внешним видом и всё больше засасывающей её по утрам чёрной меланхолией.
Мэй подняла свой стакан виски и посмотрела сквозь него на жёлтый, тускло горевший абажур лампы на соседнем столике, отпила и оглянулась по сторонам. Разумеется, в баре кроме неё никого не было, да и быть не могло. Она же звезда первой, мать её, величины. Её верный Тони даже бармену велел не светиться. Девушка залпом допила виски и подумала про косячок с марихуаной, лежащий в её сумочке. Но доставать его не стала, а только тяжело вздохнула и откинулась на высокую спинку. Ей это уже не помогало. Трава спустя короткое время вызывала странное, очень неприятное беспокойство, а алкоголь сонливость и тошноту. Нужно было менять что-то кардинально. Но Мэй не имела представления с чего, в этом случае, следует начинать. У неё не было такого опыта. Она с семнадцати лет в шоу-бизнесе и до сих пор всё решали за неё, причём не слишком даже интересуясь её мнением. Видимо, безусловное согласие и неизменный восторг по поводу заключения очередного контракта, организации концертного тура или запланированный выпуск ещё одного, крупного студийного альбома, предполагались само собой.
Мэй поправила упавшую на лицо прядь длинных волос и услышала, как глухо и мелодично звякнули браслеты на левой руке. Она вряд ли бы обратила внимание на этот звук, если б он вдруг не отозвался тихим, многоголосым эхом в её голове, и не пробудил в ней то, что она так хотела забыть, но не только не могла, но в глубине души была уверена, что этого никогда не произойдёт. Этот нежный перезвон на самом пике своего звучания перекинул мостик в её детство и направил течение её мыслей совсем в другую сторону. Туда, где она девятилетняя девочка, наблюдая, как кричит мать на возбуждённого и находящегося явно под кайфом отца, закрывается в своей комнате. Она сжимает в ладонях свою голову, разрывающуюся от пульсирующей, адской боли. Это началось ровно год назад, боль появлялась всегда внезапно, как правило, являясь следствием сильного волнения или страха накануне. Впрочем, иногда она возникала и без какой-либо видимой причины. Мэй массировала виски и морщилась, стараясь не реагировать на доносившееся снизу выкрики, ругательства и звуки ударов. Слышно было только мать. Отец бил её коротко и молча.
Девочка знает, заступаться бесполезно. Отец тогда просто свирепеет. Именно после одного такого раза, он оттолкнул дочь с такой силой, что она, ударившись головой о косяк, на несколько минут потеряла сознание. После того случая, головные боли стали обычным явлением.
