дитя! – вмешалась в их разговор Алена. – Марш спать сейчас же, а то тебя ждут грандиозные шлепки! А ты, Валька, кончай ее баловать, а то вечно, как ты тут, так она на голове ходит.
– Тогда пускай Валя меня отнесет! – капризно потребовала девочка. – А ты, мама, пойди с нами и попой мне песенку какую-нибудь.
– Еще что? – фыркнула Алена. Тем не менее вышли они втроем, причем Валерьян с Аленой довольно долго не возвращались. Похоже было, что настоящая хозяйка здесь Соня. Впрочем, почему только Соня? Здесь ведь, по словам Валерьяна, должна быть целая куда детей. Интересно, они все тут на голове все время ходят? А взрослые пляшут под ихнюю дудку? Это как-то не совсем то, о чем Марина мечтала. А вообще, любит ли Марина детей? В смысле, не таких роскошных младенцев, как Ольгина Ничка, а таких вот маленьких, похожих на Соню, монстров? Любит ли Марина детей? Детей она любит? Марина не знала. Не знала.
И с Валерьяном здесь все опять стало непонятно. Странно, Марину почти совсем не задело вольное обращение с ним Ольги или Алены, но вот к Соньке она его взревновала безумно. С ума она, что ли, сходит тут потихоньку, или уже сошла? И как это они вышли втроем ребенка укладывать – ни дать, ни взять, счастливое семейство! Впрочем, Валерьян ведь и по дороге говорил, что Алену любит. А про нее, про Марину, он ничего такого никогда не говорил.
Ну, а потом они, в самом деле, затопили камин, поставили на стол и рояль зажженные свечи, внесли чай в большом серебряном чайнике, появилась какая-то еда, и в том числе обещанные кабачки. Марина ела, и хотела еще, и просила, и ей давали – всех, похоже, радовало, что у нее такой хороший аппетит.
От еды, тепла и света Марина раскраснелась, размякла, ей захотелось спать. В общем разговоре она не участвовала и почти его не воспринимала. И вообще, был ли он, какой-то общий разговор? Ее, кажется, о чем-то спрашивали, и она в ответ кивала, но, кажется, невпопад. В конце концов, Валерьян сжалился над Мариной и увел – да нет, почти что унес – ее куда-то по крутой лестнице вверх, уложил там в постель и, кажется, попросил разрешения вернуться вниз, ко всем и к камину. И Марина разрешила. Наверное. Во всяком случае, проснулась она утром совершенно одна.
Открыв глаза и сладко потянувшись, Марина осторожно откинула красное ватное одеяло и на цыпочках подошла к двери. Нажала на ручку и слегка потянула. Дверь приоткрылась. Уф-ф. А то уж ей спросонья показалось, что ее тут заперли. Теперь можно было оглядеться.
Комната, где ночевала Марина, была совсем небольшой. Здесь стояла кровать – довольно-таки широкая, этажерка с книгами, у окна – старинный письменный стол. Потолок был скошенный – наверное, это была мансарда. На полу перед кроватью лежал пестренький домотканый коврик.
Маринина одежда лежала на стуле, вплотную придвинутом к кровати. Она быстро оделась, сунула ноги в тапочки. Напротив кровати висело небольшое овальное зеркало. Марина посмотрелась в него, вынула из кармана джинсов расческу и осторожно провела ею по волосам – расческа тут же застряла. Предстояла долгая работа. Нужна была щетка! Но щетка осталась в сумке, а сумка… Кажется, в прихожей на вешалке.
Кое-как разобравшись
