почувствовала, что в глазах у нее все-таки закипают слезы. Но ведь она же сама спросила! Марина задержала на секунду дыханье, усилием воли отправила слезы обратно и, переведя после этого дух, почти нормальным голосом спросила:
– А ты меня к ней везешь?
– Ага. А теперь слушай и не перебивай, а то совсем не буду рассказывать.
– Так вот. У Алениного папы – а у них там вообще сложная семейная ситуация, у папы Алениного была какая-то адова прорва жен, и мама ее живет сейчас с третьим, кажется, мужем, но, вообще-то, Алена всегда с отцом жила – он у нее мировой мужик, вот тоже увидишь, сейчас-то он, к сожалению, в отъезде, ну да ничего, еще проявится. Так вот, у Алениного папы дача есть – огромный такой домина, а комнат там столько, что… Ну, я даже не знаю, сколько. И вот, когда Алена в первый раз забеременела, она уехала на эту дачу и родила там Никиту, а мы с Денисом ездили к ней туда через день, таскали продукты, нянчились с Китом и всячески ей помогали, поддерживали, стало быть. А потом как-то вдруг вышло, что все наоборот, что вроде скорее это она нас поддерживает. – Валерьян вдруг остановился. – Ты слушаешь меня?
Марина, молча, кивнула.
– Ну так вот. И, в конце концов, как-то так оказалось, что именно там у нас теперь наш настоящий дом. Во всяком случае, мой. Да и Дениса, по-моему, тоже. Хотя у него, в отличие от нас с Аленой, и папа с мамой нормальные, и вообще всякое такое. А потом еще Алена родила Соньку, ну, это, знаешь, настоящее чудо, а не ребенок. Вот увидишь! Ей сейчас два с половиной года, и она – Ох, этого не опишешь, нет, я, конечно, Кита тоже очень люблю, но Сонька – это другое. Не знаю даже, почему. Может быть, потому, что девочка. А может, потому, что она родилась, когда у нас с Аленой все уже по-другому было.
– А откуда у Алениного папы такая огромная дача? – полюбопытствовала Марина. – Он что, новый русский, что ли?
– Нет, этот дом у него давно, еще с до перестройки. Он писатель, ну, в смысле, настоящий, в Союзе Писателей был. Романы писал. Сысоев его фамилия, не читала?
– Нет, кажется, – Марина добросовестно попыталась припомнить.
– Ну как же, у него такие романы известные были! "Воля", потом эта, "Семья Русановых", и детская даже одна была книжка, "Маришкина заимка".
"Маришкину заимку" Марина в детстве читала, хотя сейчас уже ничего не смогла бы оттуда припомнить, кроме, разве что, того факта, что главная героиня была ее тезкой.
– Ну вот. Самая знаменитая у него "Воля". Роман, понимаешь, эпопея в пяти томах. – Валерьян, не удержавшись, хмыкнул. – За нее ему Ленинскую премию дали. На эти деньги Аленин папа сразу себе дом и отгрохал. Ух, и дом! – опять оживился Валерьян. – Да что я тебе говорить буду, сама скоро увидишь.
– Туалет, небось, на улице? – язвительно поинтересовалась Марина.
– Вот и фиг попала! И туалет в доме, и даже ванная есть! – торжествующе сказал Валерьян.
– Это надо же, какое чудо! – протянула Марина все в том же тоне.
– Можно подумать, у тебя есть из чего выбирать! – вспылил, наконец, Валерьян, и оба они замолчали.
Помолчав,
