стола табуретку и, усаживаясь на нее поудобнее, спросила:
– Ничего, я закурю? Ты как?
– Кури, пожалуйста. – К возможности оказаться в роли пассивного курильщика Марина относилась равнодушно.
– Сама-то не куришь? – поинтересовалась Женька, глубоко и с жадностью затягиваясь.
– Нет.
– Ну и правильно, и не надо. А я вот, понимаешь ли, с восьми лет как начала смолить, так и все. Уже два раза бросала, да как-то все ненадолго. День-два проходит, чувствуешь – ну все, никаких больше сил нету. Ну, думаешь, и черт с ним.
Женя засмеялась, и Марина как-то невольно к ней присоединилась: чтобы пережить все услышанное, ей просто необходимо было срочно что-нибудь сделать – или выплакаться, или, вот, отсмеяться.
– А этот… Твой… – Опять не зная, как сказать, начала Марина. – Он же пришел, наверное, давно из армии?
– Ну а если и пришел? – Женька снова погрустнела, со злостью тыкая в пепельницу все никак не желающий погаснуть бычок. – Я ведь ему тогда сразу написала, что забеременела – он не ответил. Ну и на фиг пошел. А потом, думаешь, я ему теперь нужна, с вокзала-то? – Женька криво усмехнулась, и так не похожа была эта усмешка на обычную ее милую, ясную улыбку, что Марине на секунду стало совсем жутко.
– А сюда-то ты как попала? – быстро выпалила она давно мучивший ее вопрос, торопясь поскорей заболтать впечатление.
Женькино лицо посветлело. Она не торопясь закурила новую сигарету и заговорила мечтательным, совсем не похожим на прежний тоном:
– Да так и попала. Денис у нас знаешь какой? На него когда чего найдет… Снял он меня, на вокзале прямо, представляешь? – Женька рассмеялась и так дальше и говорила, сквозь смех, с трудом проталкивая сквозь него слова, то и дело захлебываясь и фыркая. – Подошел, понимаешь: так, мол, и так, девушка, я, мол, хочу в этой жизни все испытать, вот, понимаешь, пришел к вам на вокзал испытывать…
– Ну и… – Марина тоже уже давилась от смеха.
– Ну и испытал. Пошли мы с ним в парадняк знакомый. Потом дает он мне деньги, все путем, все друг другом довольны, и тут вдруг он говорит… – на этом месте Женька прервалась, чтобы отсмеяться, наконец, как следует. Покончив с этим делом и с трудом приводя в порядок дыхание, она вытерла навернувшиеся на глаза слезы и продолжила:
– Давай, говорит, я тебя хоть провожу, что ли? А то что уж мы, как две собачонки – сбежались и разбежались? Давай, говорю, проводи, благо вокзал тут рядом. Дошли мы с ним до вокзала, он мне ручку поцеловал, – как в кино, ей-Б-гу! Потом – я на вокзал, и думать про него забыла. Думала, ушел он давно. Гляжу – народу нет никого, дай, думаю, Димыча перед сном в скверике прогуляю. Только мы до скверика дошли, – и тут сразу Денис идет. И, значит, к Димычу. Твой, спрашивает, карапуз? Ну, Димыча моего ты уже видела, он и мне иной раз слово скажет – как рублем подарит, а к Денису вдруг так потянулся! Ну и я, конечно, тоже. Голова плывет, сердце тает, не иначе, думаю, прекрасного принца встретила. – На этот раз
