Марининого отражения – свет, что ли, как-то не так падал? Марине до сих пор помнилось то жуткое, щемящее ощущение ужаса от этой пустоты. Как, каким образом там могла быть такая пустота? В конце концов, ведь это же папа! Свой, родной, любимый, с детства близкий, ну, может быть, немного рассеянный.
Напуганная, сама словно опустошенная этим спьяну сделанным открытием, Марина вдруг протрезвела. Дул холодный, пронизывающий ветер – первый холодный вечер после теплого лета. Модная длинная юбка прилипла к коленям, обрисовав странно подлинневшие, какие-то словно бы чужие ноги – холодные, покрытые гусиной кожей. Тогда, в завершение того пьяно-трезвого вечера, ей ведь тоже довелось поплакать на плече – на мамином, по-прежнему мягком и теплом, пересчитывая губами знакомые родинки. И даже спала Марина в ту ночь не одна – мама взяла ее к себе в постель. А ночью Марину рвало, и она еле успевала вскакивать, перелезать через спящую маму, добегать до ванны. И все-таки потом, когда отпускало, она снова и снова возвращалась туда же, под теплый мамочкин бок – хотя и ходить было дальше, чем из своей комнаты, и стремно – вдруг не успеешь добежать в следующий раз. Папа не спал – пищал в своей комнате компьютером. Проходя очередной раз, Марина не выдержала, заглянула – может, объясниться, на всякий случай еще разок заглянуть в глаза, спьяну-то, может быть, просто показалось. В дверную щель Марина ясно видела аккуратно стриженый затылок и экран компьютера с мечущимся по нему маленьким, словно бы испуганным человечком, человечек куда-то бежал, в него стреляли, он был безоружен. "У, суки!" – прохрипел отец, как бы умирая. Марина в страхе отшатнулась и скорей-скорей побежала к маме.
Утром все случившееся показалось кошмарным сном. В семье у них об этом никто никогда не вспоминал. Зачем же ей вспомнилось это сейчас? Марина не знала. Зачем вообще что-нибудь вспоминается? Одно было хорошо – домой после таких воспоминаний хотелось гораздо меньше. Пожить здесь еще… О, боги! Ну что ж, здесь, по крайней мере, интересно. А вдруг они в самом деле здесь все не злые? А вдруг они здесь все хорошие, добрые? Скажете, так не бывает? Ну, а что, по-вашему, тогда бывает? Дач таких с каминами, комнат, как у Дениса, девушек, как Алена, вы много их видели? Откуда вообще вы все всегда заранее знаете, чего бывает, а чего не бывает? С какой стати на всем заранее ставите крест? Эх, вот если бы все здесь было хорошо! Марина бы тогда их всех так любила!
Интересно, на кого будет похож ее ребенок? Хорошо бы на Марину – сама она похожа на маму. Не дай Б-г, будут у него глаза косые или пустые.
Хотя что, собственно, такого, если будут? Марина его и таким будет любить. Уж как-нибудь приспособится, и любовь свою приспособит. А если он будет злым? И тогда, конечно, как-нибудь. Любит же Женя своего Димыча, хотя сама его, как посмотришь со стороны, как будто даже немножко боится.
Ох, и как же все это будет, когда оно все будет? И насколько легче было бы все, если бы она на самом деле, по-настоящему вышла замуж!
Так ей тогда казалось.
Скрипнула дверь, в столовую вошел Валерьян. Подошел к Марине, сел на подлокотник
