пробел». Нетронутые простыни в комнате грусти.
Сухой пробел ему не понравился.
«Ну как? Интересно? Играй».
Помилование неожиданным вопросом повисло в воздухе. Толпа разочарованно поникла и расползлась по комнатам. Его похлопали по затылку оставили с машинкой вдвоем.
Они молча рассматривали друг друга.
– Ой-дк, – наконец представился он.
– Я знаю, – кивнул задиристо орган.
– Можно? – вежливо попросил Ой-дк.
– Пожалста, – тряхнул тот белой манишкой.
Охотник глубоко вздохнул и опустил руки на клавиши.
Гость прочистил горло, поплевав на лист чернилами, и неровно запел, постепенно набирая в голосе силу:
«прв..»
«првзкду.._»
«првзкдутфюм. яю»
Орган играл звуками-самоцветами, источая чудные ароматы ванили, клея и жженой резины, вареной сгущенки и свежеокрашенной веранды:
«\ё2жа95ро»
«\ё2жа95ро.\\па-=»
«\ё2жа95ро.\\па-=фыре54..1\,, (;»
– Как называется это? – срашивал Ой-дк, и машинка терпеливо, знак за знаком, объясняла, обогащая его коллекцию имен:
«апое)»
«апоещрлть)»
«апоещрлтьмадвхфхлв-ю\.поызк.. датп. Э \ахфьфтаФиееееооот.,Ёоо»
В столовую заглядывали любопытные лица, рты ухмылялись, но Ой-дк не обращал внимания. Некогда. Он самый богатый помилованный во всем королевстве безмолвных. У него во владении оказались поразительные звуки. Пронзительные, как семечки красного перца, «Та-та!». Однажды он надкусил такую перчину, и она обожгла ему рот, пока толпа топала от восхищения ногами.
Заразительные звуки, как безудержный грозовой смех от самых пяток.
Та-та!
Ой-дк схватил и повторил все, что услышал. Сверху и до самого донышка. Он устал, проголодался, но ему не терпелось поделиться кружившим голову открытием. Он сполз со стула и направился к отцу.
Отец качался в кресле, утопив взгляд в книге. Он погладил сына за ушами, поцеловал в макушку и продолжил читать мятый детектив. Кровь капала с бумажного корешка, растекаясь на полу чернильной лужей.
«Ну, что, – не сдавался Ой-дк. – Еще есть комнаты».
Тетка, хрустнув кроватью, словно придавив ей ногу, прогнала, криво зевнув мутным блюдцем рта. Даже не взглянула на его музыку.
«Не удивительно», – отреагировал Ой-дк.
Он подсунул листки Потапу, и тот, стряхнув блох с хвоста, облизал ему руки. Принюхался, но ничего не понял. Глупый пес.
Без особой надежды Ой-дк показался в кухне. Вареные раки не двинулись с места. Кухарка похлопала влажной рукой по затылку и выгнала прочь.
«Вот те на, – расстроился Ой-дк. – Глухие, как пробки».
Руки его опустились, и значки посыпались под ноги, обнажив нежность бумаги.
***
– Дело
