любопытствовал гость.
– Не знаю, – растерялся он.
– Не получится, – загрустил орган. – Для лучшего звучания нужно дерево.
Ой-дк приуныл:
– Что же делать?
– Искать, – сказали пуговицы черным по белому.
И охотник незамедлительно начал поиски. С обеденного стола, за которым сидел. Ой-дк походил вокруг, пощупал, прикинул, пройдет ли в дверь. Обхватил ножку и хорошенько налег. Зря. Стоит, как вкопанный. «Нет, – рассуждал он, – обедать на полу семейные не согласятся – поднимут бури и грозы с обильными подзатыльниками». И отказался от тяжелой затеи.
– Ищи, – подбадривал орган охотника.
Ой-дк отправился в путь, повторяя про себя: «Ель, клен, сосна, ель, клен, сосна, ель, клен, сосна…» Он прошел по дому, заглядывая в углы и кладовки, спустился в жаркое подземелье, где в духовке выпекалась дичь с грибами. Все дышало и двигалось: вода убегала вдохами в потолок, полдник вытекал в лужи липкого компота, жареный картофель бубнил горячими пузырями, сковорода злобно брызгала слюной на сгоравшие от страха котлеты. И все беззвучно, как и должно.
Ничего, что можно сдвинуть, не привлекая внимания.
Прогулявшись по коридору, он забрел в смотровую башню, где в трещинах иссохшей крыши поселились бабочки. Как истинный ценитель тишины, он восхитился созерцательным спокойствием чердака и нашедшего здесь убежище времени. Тут пахло забродившим уединением, лекарствами и апельсиновыми корочками.
– Наталья, замолчи. Честное слово, прибью.
Тяжелые от мокрой земли сапоги остались в прихожей.
– Он мне все мозги протарабанил! Голова раскалывается!
– Иди спи. Денег дать?
– А пошел ты!.. Сама возьму.
Где-то хрустнула кровать.
– Валентина Сергеевна, можете накрывать к обеду.
Кухня отозвалась укроповым паром, половицы задергались, кастрюли забегали из подземелья в столовую, роняя густые запахи под ноги проголодавшимся.
Выбор пал на тумбочку с покосившейся дверцей и мутными кругами на макушке. Из дерева: ель, клен, сосна. Охотник дождался послеобеденного затишья, когда, наевшись, домовые расползались по комнатам, прятались от стражи в саду, залитом полуденной ленью, или укатывали на авто в неизвестном направлении, пока дороги не замело вечерним снегом. Он прокрался на чердак и после недолгих уговоров потащил тумбочку к себе.
Тихо и легко не получилось. Тумбочка оказалась неуклюжей, и с ней пришлось повозиться на ступеньках. Но отступать было поздно: полпути пройдено, к тому же она из дерева. Так что Ой-дк тянул, пока толстобокая Елькленсосна колотила его раззявленной от страха дверцей. Она была не только глупой, но и не в меру требовательной. Тумбочка хромала на одну ногу – он подложил тапочки, оставшись в носках. Как только машинка села на крышку, Елькленсосна охнула, больно шлепнув Ой-дк по ноге. Дверца открывалась и била по коленям, едва он нажимал на клавиши. Охотник склеил
