напевал он тихо.
«Пяэсокело! Пяэсокало!» – отвечали ухабы.
«Мфй-мфй», – роняли сосны звонкие иглы.
«Пяэ окело! Мф +эр ли», – неумело вытягивал отец, широко улыбаясь.
В д. ЧАША, протянувшейся вдоль вскинутых берегов озера, словно сковырнутого чьим-то гигантским пальцем, они посещали коровьи дома. Места малоинтересные, больше деловые. Коровы жевали корм, взбивали хвостами воздух. Охотник прохаживался вдоль рядов скучающих глаз и слушал, как медленные, выдавленные из пастей ветра поднимаются под высокие потолки и густеют в высококалорийные продукты коровьей воздуходеятельности. «Отцово хозяйство», – не без гордости понимал он.
Самым приятным в д. ЧАША были конфеты и пряники, которыми угощали Ой-дк. Безмолвно хлопая губами, тщетно потрясая воздух, чашенцы пихали угощения в его карманы. Ой-дк жалел их и спешил выразить свою благодарность, забрасывая карамель в рот. Глухие и, похоже, немощные на бури люди. Даже не могли пробудить какой-никакой ветер. «Им бы у тетки поучиться», – сочувствовал он сладко.
РАЙЦЕНТР был другим. Аппетитным. В чудесном глазированном доме, в розово-лимонной комнате с длинноухими растениями в горшках жила за длинным-предлинным столом волшебная фея. На ее вздернутом носу свернулись кольцами очки, плечи блестели люрексом, а на столе важно шептались толстые стопки бумаг.
«Сколько музыки!» – восхитился Ой-дк, однако органа в комнате не нашел.
– Да вы что, издеваетесь? Какое такое общество? – трясся очарованный отец.
– Народное, на добровольных началах. Я же вам человеческим языком объясняю…
– Сомневаюсь.
Волшебная женщина лучилась медовым сиянием.
– Не шутите, сядьте…
Отец опустился на бархатный стул, Ой-дк присел на кушетку.
– Вышла директива: в каждом районе организовать партию поддержки, в добровольном порядке, поголовно, – пела чудесным голосом фея, слегка покачивая витиеватой прической.
– Нет, это вы шутите…
Отец нетерпеливо заерзал.
– Я своих людей, как скот, ни в какую партию загонять не буду.
– Субсидии урежем.
– Опять двадцать пять!
– А что делать? Думаете, нам легко? Мы, между прочим, уже все члены. Это же формальность. Ну надо отчитаться области, знаете же, что выборы скоро, – улыбнулась волшебница, перебирая наманикюренными пальцами нотные листы.
Ой-дк не сдержался и лизнул шоколадную кушетку. Так он и думал: сладкая. Стены выложены мармеладом, окна пропитаны сгущенным молоком.
– Комедия какая-то. Это как же я людям объясню, что в добровольном порядке они обязаны отдать свои голоса? Чушь! А если не захотят?
– А вы не спрашивайте. Вы же работодатель, – взмахнула она лебедиными руками.
Отец резко поднялся, но закачался
