Бабушка спала в кресле, уронив голову на плечо, и верная шелковая тапка с помпоном дремала у крохотной ноги.
Ой-дк прокрался к окнам и открыл форточку, пуская осенние ветра в похрапывающую оранжерею. Затем отошел в угол, откуда всегда стоит начинать мести, и слился с тенью.
«Ээх+ прнбм! ххххх», – вдруг ударил ощерившийся веник, и вспугнутый рой пыли взлетел под потолок.
«Ээх+ прнбм! ххххх», – и еще раз!
«Ээх+ прнбм! ххххх», – и вон из комнаты!
«Ээх+ прнбм! ххххх».
«!ххххх».
«!ххххх».
Ой-дк разогрелся, закатал рукава и работал, не щадя ни плесени, ни холода, ни себя. Облака клубились над столом и редели, уносимые ветром в форточку. Битые яблоки испуганной кучкой толпились у двери. Окна аплодировали ссохшимися рамами, сервант чихал, дребезжа мутным стеклом, каминная труба густо сморкалась.
«Ээх+ прнбм!»
«!ххххх».
«Ээх+ прнбм!»
– Эюй! т! – вдруг вскрикнула бабушка, открыв птичьи глаза.
Комната вздрогнула, веник замер в полете.
Бабушка тонко чихнула и закрутила кукольной головой, оглядываясь.
– Это ты, Ой-дк?
– Я, – ответил он нерешительно.
Нечасто случалось, когда бабушка говорила. На его памяти – никогда.
– Напылил, – поежилась она. – Уборку делаешь?
Ой-дк кивнул, опуская веник.
– Давно пора. Иди сюда, побалакаем.
Он сел на табурет.
– Конфет нет? – полюбопытствовала она, причмокивая пустым ртом.
Ой-дк покачал головой.
– Ты принеси – сладкого хочется. Наклонись, скажу что-то.
Он наклонился к ее губам, только чтоб бабушка снова пальнула в ухо этим «Эюй! т». Узкие глаза загадочно сверкали.
– Я собрала чемоданы, – заговорщическим шепотом заявила она. – Уезжаю.
– Куда? – не понял охотник.
– В Эюй! т. У нас там домик. Не бог весть что, но отдельные комнаты и водопровод. А климат какой! Там всегда тепло и кожа молодая и упругая. Там воздух скрепит от густых ароматов и терпких звуков. Там все свои и такие милашки. Даже твой дед там не такой уж болван, как казался. Эюй! т, – горячо шептала она.
– Отцу не говори, – потрясла она пальцем, – а то я тебя не пущу. Приедешь и будешь стоять под дверью.
Ой-дк послушно кивнул. Очень ему захотелось в Эюй! т.
– А где это? – спросил он.
– А ты не знаешь?
Бабушка прикусила бледную губу.
– Придет время – узнаешь. Там трава тянется в сапфировое небо, там нет осени, там ждут меня, ждут, – лепетала она, сонно хлопая веками, пока голова снова не опустилась на плечо.
Вот так дела – обдумывал происшествие Ой-дк. Оказывается, есть сапфировый Эюй! т, где он никогда не был. Даже не знал,
