следы на случай преследования.
Хутор встретил их нехорошей тишиной. Обойдя издали вышку, где горел огонек самокрутки часового, они спешно нырнули в густую тень окружавшей дома стены. Возведенная сразу после Войны для сдерживания банд стена сейчас, в более спокойные времена, обзавелась множеством лазов и дыр, устроенных самими хуторскими, обделывающими по ночам свои делишки.
Хутор спал. Все окна – черные провалы, но где-то фырчал генератор и уличные фонари кидали в ночь яркие полосы света, освещая все вокруг так, словно и не было никогда Войны.
– Ишь, куркули, бензина-то не жалеют! – прошипел Степка, первым осторожно выходя из тени возле стены. Пригнувшись, троица быстро пошла по улочке, туда, где высила свои стены сектантская церковь. Ночью она производила еще более гадкое впечатление, походя в холодном электрическом свете на странный, украшенный маковкой скотомогильник.
Перед дверями в церковь, находился единственный сторож, сидящий на колченогом стуле с кокетливой, гнутой спинкой. Дробовик хуторянина был спокойно прислонен к стене, а все внимание мужчины было поглощено куском жареной курицы, которой он неспешно перекусывал, кидая обгладываемые косточки прямо к человеческим останкам у стены.
Подождав, пока хуторянин доест и сойдет с крыльца, то ли для обхода, то ли по малой нужде, Степка подкрался к нему сзади и, взяв в удушающий захват, споро оттащил в темноту. Подождав, пока он затихнет, парень ловко (сказывался милицейский опыт), связал часового и, заткнув ему рот тряпкой, оставил сектанта в ближайших кустах.
Тяжелый навесной замок на бурых от крови дверях храма поддался найденному в карманах хуторянина ключу, и троица вошла внутрь, погружаясь в слепящую после уличного фонаря темноту.
Щелкнули фонарики, заплясали пятна света на стенах. Настя не знала, что они увидят внутри, но ей представлялись распятые трупы и чудовищные росписи на штукатурке. Свет фонариков не нашёл ничего. Только голые, побелённые стены большого помещения. Ни крови, ни костей, ни пугающих идолов – ничего, только уложенный бетонными плитами пол и пустота вокруг.
Олег уже хотел было что-то сказать, как вдруг луч его фонарика провалился, исчезая во тьме. В стене пустой церкви явно был еще один проход, уходящий куда-то в гору, к которой жался сектантский храм.
– Идем вперед. Чтобы тут ни было, без реквизиции я возвращаться не намерен, – подытожил Степка и первым шагнул в темноту. Проход оказался началом шахты, пустынной, как и все вокруг. Бетонные стены и потолок. Металлическая полоса гермозатвора в полу, проёмы огромных грузовых лифтов и лестница, ведущая куда-то вниз. Было заметно, что лестницей пользовались часто, настолько часто, что ступени не просто блестели – в бетоне читались ясные углубления, вытертые множеством ног проходивших по ним людей.
Они шли долго и опустились вниз точно больше, чем на десяток этажей, прежде чем ступени исчезли, и перед ними вновь открылся коридор.
Помещения, в которые они попали, были столь
