с тобой ни к чему хорошему не приведет. Завтра мы можем встать злыми и невыспавшимися! К тому же от недосыпа у многих людей случаются всякие нехорошие болезни, нервно-психические рассройства, наконец, и если ты меня очень любишь, то постарайся, как можно скорее, успокоиться, ну, а если захочешь покрепче соснуть, прими-ка тогда димедрольчика, у меня целая упаковка есть!
– С тобой успокоишься, хрен моржовый! – огрызается Мнемозинка, и кидает в меня подушку.
– А хочешь, мы через неделю слетаем на Кипр? – предлагаю я.
– На Кипр? – тихо переспрашивает меня быстро успокоившаяся Мнемозинка.
– Да, на Кипр, – я слегка дотрагиваюсь до ее вздрагивающего тельца, и опять провожу ладошкой в резиновой перчатке по волосикам, – там такое прекрасное море, такие пальмочки, такие отличные теннисные корты, великолепная рыбалочка!
– Я бы, конечно, не отказалась, – всхлипнула Мнемозинка, – только пообещай мне, что на Кипре ты, наконец, сделаешь меня женщиной!
– Обещаю! Честное наиблагороднейшее слово! – соврал я, желая поскорее соснуть.
– Ну, хорошо, я тебе уже верю, – чуть еле слышно шепчет Мнемозинка, и тут же засыпает, сгорбившись на постельке маленьким беззащитным калачиком..
– Ну, наконец-то, – облегченно вздыхаю я, и опять бегу принимать душ и дезинфицироваться, и только потом уже давлю хрюшку.
Почти сразу же мне снится такой сон, будто иду я в яркий солнечный день по многолюдной морской набережной к пляжу с необычайно большой коляской, и вроде как укачиваю в ней какого-то ребетенка, как вдруг из коляски-то высовывается растрепанная голова Мнемозинки, и начинает на весь пляж орать: «Ты же обещал меня трахнуть! Скотина! Ну, Трахни меня! Трахни!»
Я изо всех сил пытаюсь сунуть в ротик Мнемозинке соску с молочной бутылочкой, да куда там, у меня совсем ничего не получается, а она все громче и громче орет, а к нам уже бегут со всех сторон люди. Скоро вокруг нас собирается такая огромнейшая толпа, и все на нас смотрят, и так бесстыдно, нахально смотрят, аж жуть какая-то!
– Вы, что, не видели молодоженов, – обиженно оглядываюсь я по сторонам.
– Да, трахните вы ее, трахните, а то она никак не успокоится, – кричат на меня все остальные людишки, – или вы в упор ее видеть не желаете?!
– А если я не хочу?! А если мне это не нравится?! – возмущаюсь я.
– Не лишайте ребенка удовольствия! Неужели вам ее нисколечко не жалко?! – кричит на меня истошно какая-то толстая баба, и тянет меня за шиворот головой в коляску к Мнемозинке.
– Помогите! Караул! Убивают! – кричу я, и весь в поту, просыпаюсь.
– Что с тобой?! – смотрит на меня удивленная Мнемозинка.
– Да, соснилось что-то, и сам никак не пойму, что за ерунда такая, – говорю я, и вижу уже солнышко в окошечко улыбается, ну, значит, утро и пора на работку, то есть к себе на фирмочку. Мнемозинка
