Эскин даже наполнился какой-то христианской благодарностью к батюшке, хотя на самом деле это натирание просто совпало по времени с уменьшением дозы лечебного настоя, подливаемого Соней в кофе Эскину.
Однако, снижение Соней дозы слабительного, даваемого Глебу, нисколько не помогло!
Она уж совсем перестала давать ему слабительное, но, по-видимому, желудок и кишечник Глеба были так расстроены, что несчастный Глеб продолжал свое долгое сидение в туалете. И утром, и вечером он вместо чая пил настой дубовой коры, но вся пища, употребляемая им, продолжала превращаться в понос.
Вскоре Соня, испытывая безумную неудовлетворенность от долгого нахождения Глеба в туалете, стала на время его сидений укладываться в кровать с Эскиным. Эскин пытался как-то воспротивиться, но собственное вожделение брало верх над его разумом. Однажды проскользнув в нее, он ее тело ощущал уже как прекрасный обед, полный невиданных сладостей.
Однажды Соня предложила ему избавиться от Глеба, то есть выгнать и остаться вдвоем. Свое желание она объяснила ему, прежде всего своей брезгливостью.
От Глеба неприятно пахло, а потом после своих сидений в туалете, он был весь такой измученный, что даже не мог принять душ. А потом как мужчина он все меньше и меньше уделял внимания Соне. И все же мысль избавиться от Глеба не очень обрадовала Эскина.
За это время он как-то успел к нему привыкнуть, а потом эти постоянные соития с Соней стали его утомлять.
Конечно, он был возбужден, конечно, конечно, он чувствовал себя мужчиной, но он стал уставать и чувствовать, как все это настойчиво отражается на его учебе. Когда он сказал об этом Соне, она только рассмеялась.
– Профессором что ли решил стать? – спросила она.
– Ну, почему профессором, просто пора уже задуматься о будущей карьере, – беспокойно вздохнул Эскин.
«Надо опять увеличить дозу», – вздохнула, подумав, Соня.
– Да и Глеб совсем неплохой парень, – вздохнул Эскин, с опаской поглядывая в сторону коридора. Глеб в эту минуту опять заседал в туалете, чтобы не чувствовать себя идиотом, он приделал полку для мольберта на двери туалета, и теперь рисовал свои картины, сидя на унитазе.
– А потом его не видно и не слышно, – стал защищать Глеба Эскин.
– Конечно, не видно и не слышно, если он большую часть суток проводит в туалете, – усмехнулась Соня.
– Но он же больной, что теперь поделаешь, – почесал затылок Эскин, – и мы когда-нибудь тоже заболеем.
– А лично мне кажется, что он просто свихнулся, – сердито отозвалась Соня, – и слабительные таблетки он уже давно не принимает! – случайно проговорилась она.
– А он, что, употреблял слабительные?! – удивился Эскин.
– Да, когда у него были запоры, но это было очень давно, – улыбнулась она и снова, ухватив Эскина за обнаженный уд, притянула к себе.
– Послушай,
