мы будем получать с завода. Хочу выразить от имени полка благодарность за его служение, за искусство пилотирования, за науку побеждать. Пал Григорьевич, спасибо тебе, дорогой.
Командир пожал руку, а потом неожиданно притянул и крепко обнял Бессонова.
Последовала команда: «Знамя на средину! Полк, смирно!»
Штабс-капитану не надо было объяснять, что делать в такой ситуации. Подошел, отдал честь, снял пилотку, преклонил колено, свободной рукой взял полотнище и приложил к губам. Встал, надел пилотку, отдал честь, развернулся и вернулся к командиру.
Похоже, его горло тоже душили спазмы.
– Для меня служба в нашем полку была большой честью. Невыносимо тяжело покидать вас в такой сложный час. Горжусь, буду помнить и надеюсь, увидимся. Бейте фашиста и за меня, пожалуйста…
Команды «разойдись» никто не давал. Толпа летчиков и технарей окружила Бессонова. Каждый хотел пожать ему руку, что-то сказать на прощание. Буквально расталкивая остальных, Бес прорвался к Хренову. Тот обиженно спросил:
– Сказать не мог?
– Сам узнал пять минут назад.
– Это все – Струбцина. Я его давно знаю. Без мыла пролезет куда угодно.
– Пролез до командующего авиацией фронта.
– Будь осторожен. Там за безопасность отвечает – не чета Мыртову. Собственно, из-за него я на фронте и оказался. А главному инженеру Мирошниченко Николаю Трофимычу от меня низкий поклон. Веришь? – Хренов запнулся, полез в карман за папиросами. – Такое ощущение, будто кого-то близкого хороню. Не пропадай, Пал Григорьевич… – и словно спохватившись: – А как же Шурка?
– Не рви мне сердце, Алексей Михайлович.
– Поговори с командиром, узнай место новой дислокации… Уговори летчика…
У Бессонова загорелись глаза. Он обнял Хренова.
– Спасибо, Михалыч…
Ночью, когда притарахтел «ПО-2», полполка вышло проводить Беса. Даже Любка, которая не упускала возможности подколоть Шурку в отношении «деда», пришла с узелком и сунула ему «на дорожку». Явился и Мыртов.
– Вы того, Пал Григорьевич, не держите зла…
– Я давно уже не держу, товарищ старший лейтенант госбезопасности, – искренне ответил Бессонов.
– Вот и ладно. Васильев по нашей линии уже переговорил с коллегами с завода. Так что будьте покойны.
– Спасибо. Николаю Ульяновичу – привет.
– Да, кстати, Пал Григорьевич, – Мыртов достал из кармана конверт и протянул Бессонову. – Вам от него тоже привет.
– Что это?
– Не знаю, но майор Васильев считает, вам может быть интересно.
Бес автоматически распечатал конверт, и сердце остановилось… На аккуратном листке он увидел каллиграфический бисерный почерк матери. Кровь ударила в лицо. Милые мамины глупости. Она волновалась, хорошо ли он кушает, не беспокоит ли язва и головные боли… Странно, но о язве он забыл еще в зиндане, когда его кормили хуже, чем
