на командира полка. Тот в это время о чем-то горячо спорил с пилотом. Работающий на холостых мотор доносил только обрывки: «приказ»… «трибунал»… «не могу»… и, наконец, «вали как на мертвого, я приказал»…
Взлетели. Даже Бес в кромешной темноте ориентировался с трудом. По тому, как пилот нашел новое место дислокации и посадил самолет, чувствовалось, что работал настоящий профессионал. Он повернулся к пассажиру и спросил:
– Похоже, нас не ждали. Что дальше?
– Сейчас, – Бессонов сбросил лямки парашюта и спрыгнул на землю.
– Сейчас не получится… Пятнадцать минут, – крикнул пилот и провел ребром ладони себе по горлу.
«Должен же кто-то отреагировать, – думал Бес, вглядываясь в кромешную темень. – Кажется, огонек…»
Вдруг из темноты послышался сонный окрик:
– Стой, кто идет! Пароль!
– Свои. Я – Бес.
– Здравия желаю, товарищ командир. Положим, это не пароль, но стрелять не буду. Что надо?
«Как повезло, что на посту стоял кто-то из полковых», – подумал Бессонов. Поэтому ответил без лукавства:
– Где можно увидеть Александру Васильевну?
– Шурку? Она спит давно… Вон видите огонек? Там их блиндаж. Вы за ней, что ли?
– За ней… за ней, – повторил Бессонов и поспешил в указанном направлении. На ходу стал придумывать, что сказать…
Зашел в блиндаж. На столе коптит лампадка из гильзы. Четверо нар… На них не очень одетые и по причине жары не очень укрытые четыре женщины. Он старался не смотреть и, скорее, не узнал, а почувствовал, где она. Подошел, взял осторожно за руку. Она вздрогнула и открыла глаза.
– Ты?!
– Я, Саша, я…
Она обвила руками его шею и осыпала лицо горячими поцелуями.
– Как? Откуда? – зашептала она.
– Я на минутку. Пролетом…
Женщины проснулись, прикрылись простынями и с нескрываемым любопытством уставились на Шурку и ее гостя.
– Выйдем, – смущенно предложил Бессонов.
– Я сейчас, – ответила девушка, хватая юбку и гимнастерку.
– Да мы и не слушаем… Больно надо, – вслед выходящим разочарованно пробубнили соседки.
– Меня прикомандировали на завод. Летчиком-испытателем. Полетели со мной…
Лицо Шурки застыло, улыбка погасла.
– Не гони лошадей, Пал Григорьевич, – вдруг очень официально ответила она. – Как ты себе это представляешь? Если в темноте не видишь, у меня на лацканах петлицы. И, главное, в каком качестве?
– Жены, – неожиданно для себя самого выпалил Бессонов.
– Пэпэже? – уже холодно поинтересовалась она.
– Что это?
– Походно-полевая жена, – разъяснила для непонятливых Александра.
– Зачем вы… ты так? Я имею честь предложить вам… тебе руку и сердце.
Он замолчал. Молчала и она. Он всматривался в ее
