столь внезапно сменившийся охотой до выпивки, стал совершенно понятен: подобное самовнушение, добротно приправленное самолюбованием, я не раз наблюдал в исполнении товарищей-музыкантов, публично бросавших курить.
– Вы только не подумайте чего дурного… Внутри-то он хороший, – вдруг начала суетливо оправдываться хозяйка дома, пытаясь растолкать мужа. – Ну выпивает иногда – с кем не бывает?
– Пожалуй, так, – согласился я, стыдливо припоминая недавние рассказы Осипа о его супружеских изменах.
Субботним вечером на репетицию собралась чисто мужская публика: Елена помогала родителям клеить обои, а потому пребывала дома; на ее месте в углу дивана развалился высокий, но немного инфантильный друг Лехи по прозвищу Грека. В руках он держал полуторалитровый баллон пива, по наполнению которого было ясно, что до конца действа живительного напитка никак не хватит.
– Два раза вспоминаем без вокала, потом пою, – объявил Андрей, отодвигая от себя микрофонную стойку.
– Вступаете на четыре удара или на два? – уточнил Леха.
– Давай пока на четыре.
Несмотря на это упрощение, сразу вступить не удалось: я перепутал первую же ноту, и, осознав ошибку, остановился. На второй раз запутался уже Андрей, но, видимо, понадеявшись, что этого никто не заметил, он продолжил играть, и мы дошли до самого припева, где я опять растерялся. Признав про себя, что почти наглухо забыл новую вещь со времен последней репетиции, я попросил:
– Андрюх, покажи еще раз, как там должно быть.
– Когда ты уже начнешь дома упражняться? – накинулся на меня Леха, покручивая барабанные палочки между пальцами. – Вот я прихожу сюда и играю, когда вас нет. А тебе даже из комнаты выходить не надо.
– На самом деле, Слава, – поддержал его Андрей. – Сколько уже играем – у тебя никакого прогресса. Еще и вещи не учишь.
По большому счету, они были правы: за последний год оба невероятно подтянули техническую сторону своей игры, уделяя инструментам львиную долю свободного времени. Я же почти не вырос, по-прежнему глупо спотыкаясь на всяком нетривиальном пассаже и предпочитая самые незамысловатые партии, каковых упорно избегал в последнее время Андрей. И все же мне стало обидно, так что я в сердцах воскликнул:
– Ребят, ну что вы от меня хотите? Я сегодня в ночную смену выходил, вернулся – в постель, а как проснулся – сразу сюда.
– Ну сегодня-то – понятно, – продолжал нападки Андрей, устанавливая гитару в специальную стойку и разыскивая по карманам сигареты. – А вчера что тебе помешало?
– Вчера… вчера я книжку читал.
– Серьезно? Ты же поди за всю жизнь и открывал-то две: букварь и зеленую.
Грека залился неприятным хохотом, напоминающим лай напуганной сторожевой собаки, но, видимо, обнаружив, что его никто не собирается поддержать, резко успокоился и задумчиво присосался к бутылке.
– Я
