металлическая дверь привлекла внимание подростка школьного возраста, переминавшегося с ноги на ногу в ожидании лифта, и он, чуть-чуть помешкав – видимо, в нерешительной попытке оценить, следует ли считать меня взрослым и достойным уважения, – все же бросил мне свое «здрасьте». За пазухой у него сидел кот, столь же мокрый, как и сам парень, и я, посчитав себя третьим лишним, проследовал к лестнице, пролеты которой были усыпаны бычками и крышечками от пивных бутылок, а в одном месте даже стоял неработающий телевизор с ламповым кинескопом.
Уходя из дома много после полудня, я не посчитал необходимым взять с собой ключ от квартиры, а потому немедля надавил на кнопку дверного звонка. Из глубины послышалось робкое треньканье, скоро уступившее место гробовой тишине, изредка прерывавшейся отчаянными криками глуховатых соседей, обитавших этажом выше. Определенно, никто не спешил отворить передо мною дверь, и, еще немного понажимав на кнопку с тем же успехом, я решил позвонить родителям, которые в моем представлении никуда сегодня не собирались. После девяти гудков, когда положение дел уже начинало казаться мне устрашающим, из трубки прозвучал полусонный голос мамы:
– Да, Слава, я тебя слушаю.
– Привет. Вы не дома?
– Нет, мы в сад уехали.
– В такой ливень?
– А тут сухо. Ты еще гуляешь?
– Я уже вернулся и хочу попасть домой. У меня нет ключа.
– Ооой, – неопределенно протянула мама. – Мы только завтра к вечеру приедем.
– И что мне теперь делать?
– К бабушке поезжай. Не знаю, что еще тебе посоветовать.
– Ладно, сейчас подумаю, – обреченно выговорил я и, пожелав доброй ночи, попрощался.
Конечно, у меня и в мыслях не было отправиться в такой час к бабушке, поскольку это было чревато весьма нежелательными приключениями: с юношеских лет у меня сложились далеко не самые безоблачные отношения с населением тех краев, и если со шпаной я еще мог бы договориться, то встреча со старшим поколением наверняка не сулила ничего хорошего. Многие из них, будучи моими ровесниками, не понаслышке знали разницу между следственным изолятором и колонией-поселением, а некоторые особо непонятливые познали ее даже дважды. Про этот забавный район, куда дедушка привез свое семейство еще во времена царя Гороха, шутливо поговаривали, что половина местного народа сидит, а вторая – уже сидела. Печально, но это звучало не так уж и неправдоподобно.
Поразмыслив над сложившейся ситуацией, я не нашел лучшего выхода, чем позвонить Андрею и спросить, далеко ли он успел от меня отъехать. Узнав о моей проблеме, он удивился:
– А чего же они тебя не предупредили?
Я понятия не имел, как ответить на этот вопрос: мне самому было крайне интересно.
– Сколько? – изумленно переспросил Андрей, плавно останавливая машину на перекрестке.
– Сорок три, – повторил я отчетливо. – Не считая тех,
