ты ухватил верно, – осклабился шеф. – Ну так что, по шаурме?
– Ну, если вы не боитесь за свою печень, то я – тем более.
– Моя печень, мон шер ами, выносила и менее деликатные вещи, чем шаурма. Видел бы ты, чем мы питались в войну…
– Вторую мировую?
Алекс посмотрел с предубеждением – как всегда, когда я сморожу какую-нибудь глупость.
– Нет блин, с Наполеоном.
Я попытался припомнить, когда была война с французами – и не смог.
Русская шаурма не имела ничего общего с восточным кебабом. Во-первых, арабы не используют майонез… Картофель фри в Сирии мне тоже не попадался. Но в целом, в целом, было совсем не плохо. Сытно, горячо – словом, нормально.
Есть на ходу ни я, ни Алекс не любили, поэтому, взяв завёрнутое в лаваш мясо и по банке пива, мы уселись на лавочку. И стали смотреть на народ.
Алекс изучал праздношатающуюся публику с большим интересом. Симпатичных барышень он, как всегда, провожал взглядом, по мужчинам скользил мельком, не задерживаясь.
– Поиграем в игру, – неожиданно предложил он. – Сколько сверхъестественных существ ты сможешь засечь за десять минут.
– Что, прямо здесь? – говорить с набитым ртом было некрасиво, и пришлось проглотить здоровенный кусок шаурмы, не разжевывая. В живот словно рухнул камень, завёрнутый в бумажную салфетку…
– Время пошло, – шеф демонстративно посмотрел на часы.
И я принялся разглядывать прохожих. Их было не то, чтобы много, но люди мимо нашей лавочки шли постоянно. Бабки с сумками на колёсиках телепались по своим делам медленно и степенно, девчонки пробегали стайками. Гопники, издалека углядев в нас с шефом лёгкую добычу, с энтузиазмом погребли к скамейке, но не успев начать традиционный "развод" как-то сдулись, попрятали глаза, и не сговариваясь, слиняли.
Потом прошла молодая пара, торжественно, как священный ковчег, катя новенькую коляску…
Я пытался смотреть, как учила Антигона: как бы не на человека, а поверх него, мимо, лишь краем зрения цепляя контур фигуры.
Обычно это неплохо работало. В помещении. Здесь же светило яркое солнце, на асфальте мельтешили тени от листвы, над головой истошно чирикали воробьи… Всё это здорово отвлекало.
От напряжения я разозлился, и выпустил немного… Мириам это называла "дух костей" – мёртвую энергию, которая досталась мне от "создателя" – Антона Лавея.
И тут же от нас шарахнулась благообразная бабулька с карликовым пуделем на поводке.
– Чур меня, чур, – запричитала бабулька старушечьим басом. – Сгинь, супостат, бисов сын!..
Пудель, подскакивая на тонких лапках, как на пружинках, поливал нас заливистым лаем.
Достав из кошелки пучок сохлой полыни, бабка принялась махать им на меня, как веником в бане.
Народ, проходя мимо, смотрел сочувственно, но помощь никто не предлагал. С бабульками связываться – себе дороже.
– Проходите,
