деревьями раздалось мерное твок-твок-твок… Мы задрали головы.
Вертолёт, больше похожий на пучеглазую стрекозу, снижался прямо над нами. Был он небольшой, ладненький и ветра поднимал совсем немного. Он опускался на круглую площадку с клумбой, к которой сходились аллеи.
Прохожие шарахнулись в стороны.
– Я думал, это будет лимузин, или ещё что-то подобное, – сказал я, проглатывая ком в горле. Не люблю вертолётов. Во-первых, это тесное маленькое пространство. Во-вторых, оно будет подвешено в воздухе, на большой высоте, и в-третьих: в вертолёт чертовски легко попасть из гранатомёта.
– "Семаргл" не разменивается на мелочи, – шеф смотрел на лёгкую, почти игрушечную машинку, совершенно спокойно. – Я же сказал, что нам надо попасть на кладбище побыстрее.
– Кольцевая, – комментировал шеф, когда мы пролетали над геометрически чёткими кварталами и дорогами, забитыми автотранспортом. – Ярославское шоссе…
Стройку мы увидели издалека. В зелёном массиве она выделялась, как язва на теле красавицы.
Чёрная проплешина с развороченной землёй, лужами стоялой воды и брошенной техникой. Накрытые полотнами выцветшего брезента, с высоты машины напоминали раздавленных жуков.
Вертолёт приземлился на самом краю проплешины. Сразу за ним начинался светлый берёзовый бор.
Когда мы спрыгнули на землю, а лопасти вертолёта перестали крутиться, наступила почти совершенная тишина. Её нарушал только шум ветра в верхушках берёз. Ветви их были покрыты золотистым пушком, и деревья напоминали цыплят – переростков.
А потом раздалось первое робкое: – ку-ку. Деловито застучал дятел. Мимо, рассекая воздух слюдяными крылышками, пролетел шмель…
Я втянул терпкий запах травы, прошлогодних прелых листьев и близкой воды.
– Как они могли испортить такую красоту? – я имел в виду стройку.
– Здесь было болото, – пояснил пилот, спрыгнув со ступеньки к нам с шефом.
Пилотом была девушка. Но как говорить "пилот" в женском роде, я не знал. Пилотка – как-то двусмысленно. Пилотша – насилие над языком…
Девушка была очень даже ничего: высокая, подтянутая, с хорошей грудью. Лётный комбинезон обливал её фигуру, как вторая кожа. Молния была расстёгнута, открывая загорелую кожу ключиц и ложбинку между грудей. На левой была татуировка. Виднелся только её краешек, какая-то спираль.
Скулы у девушки были высоченные, острые, хищные. Зубы – необыкновенно белые. А волосы – цвета старинных медных монеток, и такие пушистые, словно это не волосы, а звериный хвост… Пахло от неё едва заметно противоблошиным шампунем и какими-то цветочными духами. А ещё машинным маслом.
– Болото, говорите? – Алекс к девушке не проявил никакого внимания, кроме делового. Ну правильно, кивнул я сам себе. – Мы же на работе… А работу и личную жизнь он не смешивает никогда. Собственно, поэтому и не берёт в агентство Мириам – в чём я его всесторонне поддерживаю…
– Старое болото, оно
