оттенок на открытых солнцу частях тела.
– Все будет хорошо, Марта Максимовна, – Савушкин обнял Золотаеву за тонкую талию, чтобы та, под действием снотворного, не упала.
Тимур подбежал, перехватил оседающее тело из рук подполковника, бережно поднял женщину на руки.
– За снотворное простите. Хотел остановить превращение, – сказал Нариев.
– Правильно сделал, – кивнул начальник уголовного отдела, выдирая дротик из предплечья Марты. – Товарищ капитан почти вернулась в нормальное состояние… По крайней мере – внешне. Но здоровый сон ей сейчас не повредит.
Тимур легко, без напряжения, зашагал в сторону машины.
– Маня, прости… Я такой дурак, – тихо шептал он, пряча губы в её рыжих с черным подпалом волосах.
Но она уже крепко спала, положив голову на его плечо, и ничего не слышала.
Артур Олегович двигался следом, задумчиво разглядывая осеннее кладбище. Они проходили район, где негласно хоронили силовиков. С памятников и надгробий на Савушкина взирала немало знакомых лиц.
«В батальоне погибших офицеров прибыло. На этот раз подполковник Золотаев. Теперь его «внучка» на моем попечении. Максимыч просил заботиться о Марте, когда его не станет. Задача не из простых. С обычными оборотнями не легко работать, а с этой собачкой «из пробирки» – ещё сложнее!» – думал он.
Квартирный вопрос
Первое, что увидела Марта при пробуждении: глянцевый натяжной потолок и светло-серые однотонные обои. Ещё не очень хорошо понимая, где находится, она медленно повела головой в сторону. Взгляд почти сразу уперся в брошенный в углу огромный, не разобранный после экстренного возвращения из экспедиции рюкзак. Значит, она дома. Золотаева шумно вздохнула. Она так и не привыкла к новому месту жительства.
С большой фотографии на стене на неё взирали двое – немецкая овчарка и Федот Максимович. Там дедушка был без бороды, а от того выглядел значительно моложе, чем на последнем снимке, который пошёл на памятник. Счастливой собакой, высунувшей язык, была она сама. Сколько ей тогда было, когда их сфотографировали? Наверное, год. Судя по экстерьеру, вполне сформированная, взрослая сука.
Марта обвела взглядом комнату. Новая квартира! Все случилось из-за дурацкого жилищного вопроса.
– Дедушка, зачем разъезжаться? – спрашивала Марта чуть больше месяца назад. – Мы столько лет жили рядом… Что изменилось? Кто за тобой будет ухаживать?
Федот Максимович в тот вечер сидел у электронного микроскопа, разбирая присланные ему недавно образцы почвы из-под Красноярска.
– Я что, немощный по-твоему? Ты знаешь, я не так давно менял сердце.
– Тебе сто двадцать пять! Сколько ты ещё продержишься на своей алхимии?
– Заметь, я все ещё преподаю на кафедре и сам хожу в магазины, – посмеиваясь, произнёс он.
– Я не хочу жить отдельно, дедушка.
