усадьбы Фушэнтан. Сперва они выбросили из коляски кипы соломы, потом начали выгружать бутыли с вином – всего двенадцать. Возница стал поворачивать коренного, чтобы тот сдал назад, и поставил коляску рядом с мостом. Тут она увидела младшего хозяина, Сыма Ку, – он мчался со стороны деревни на велосипеде. Черный сверкающий велосипед всемирно известной немецкой марки, первый в Гаоми и во всем Дунбэе. Ее дед, Шангуань Фулу, – этому всегда невтерпеж, – улучив момент, когда никто не видел, подержался как-то за ручку руля. Но это было прошлой весной, а сейчас желтые глаза младшего хозяина, казалось, метали голубые молнии. Он был в длинном халате из дорогого плотного шелка поверх белых заграничных брюк, перевязанных на лодыжках синими ленточками с черными кистями, и в кожаных туфлях на белой каучуковой подошве. Ноги казались невероятно толстыми, словно штанины надули изнутри. Полы халата были заткнуты за белый шелковый пояс с бахромой на обоих концах. С левого плеча у него спускалась узкая портупея из коричневой кожи. На ней висела кобура, из которой язычком пламени выглядывала полоска красного шелка.
Под звуки заливистого звонка Сыма Ку летел на немецком велосипеде как ветер. Соскочив с него и сняв соломенную шляпу с загнутыми полями, он стал обмахиваться ею как веером, и красное родимое пятно у него на щеке смотрелось как горящий уголь.
– Живее! – громко скомандовал он. – Сваливайте солому на мост и поливайте вином. Поджарим этих собак!
Слуги принялись торопливо носить кипы соломы на мост, и через некоторое время там выросла куча в половину человеческого роста. Вокруг разлетались белые мотыльки, которых привезли вместе с соломой: одни попадали в реку на корм рыбам, другие стали добычей ласточек.
– Лей вино! – заорал Сыма Ку.
Слуги, кряхтя, стали таскать бутыли и открывать их. Забулькало прекрасное вино, по реке поплыл пьянящий аромат, под потоками вина шелестела солома. Много вина растеклось по каменной облицовке моста; оно скапливалось в лужицы, а потом стекало в реку подобно дождевым струям. Когда вылили все двенадцать бутылей, мост засиял, словно вымытый. Солома изменила цвет, а вино все стекало с моста прозрачной завесой. Прошло еще немного времени – одну трубку выкурить, – и на реке белыми цветами стала всплывать опьяневшая рыба. Младшие сестры вознамерились было собрать ее, но Лайди негромко одернула их:
– Не смейте заходить в воду! Сейчас домой пойдем!
Происходящее на мосту было необычно и притягательно, и они просто застыли на месте. В том числе и Лайди, которая звала сестер домой, а сама не спускала глаз с моста.
Стоявший там Сыма Ку с довольным видом хлопал в ладоши, глаза у него блестели, а лицо расплылось в улыбке.
– Кто еще смог бы придумать такой блестящий план! – похвалялся он перед слугами. – Никто, кроме меня, мать вашу! Ну-ка суньтесь теперь, гнусные япошки, узнаете, на что я способен.
Слуги одобрительно зашумели.
– Так что, поджигать, второй господин? –
