который гулял по горам в поисках джонджоли, но провалился в расщелину, в глубине которой обнаружил туннель и железную дорогу. Он пошел по этому туннелю и скоро встретил поезд, а в нем слепых филиппинцев, имя знакомому было Вилор.
– Я бы хотел, чтоб меня взяли в такой город, – сказал Луценко. – Хочу жить в бункере. С детства.
– Почему?
– Не знаю. Наверное, потому, что мать хотела меня убить.
Это Луценко произнес совершенно серьезно. А я не знал, что ему на это ответить, поэтому сказал:
– Моя мать тоже хотела меня убить.
– Это распространено, – согласился Луценко. – Но моя не только хотела, но и пробовала.
– Как?
– По-всякому. Она меня с детства в разные странные секции отдавала. То в мотокросс, то в рафтинг. В стрельбу еще.
– И что?
– Едва начинало получаться, она меня сразу в другое место переводила. Я только-только переставал с кроссача падать, как она меня на надувную лодку сажала. Я едва плавать начинал, так она меня в юные пожарные…
Луценко поболтал банку, отпил.
– В парашютную секцию меня еще хотела сдать, – сказал Луценко. – По здоровью не прошел, слава богу, а то бы точно… Я туда прихожу, а мне говорят, слушай, мальчик…
Луценко попытался сплющить банку, не получилось, облился. Похоже, Миша устал на сумках.
– А потом в армейку зарядила, – Луценко плюнул в банку. – Я мог бы в морской пехоте служить, а она меня в инженерные войска. Ты представляешь – москвич в стройбате?
Швырнул банку на пол.
– Поэтому я всегда хотел в бункер. Лежишь у стены, а над тобой двадцать метров бетона, никто тебя не достанет, атомной бомбой и той не пробить…
У Луценко вдруг сделалось жалкое лицо, так что я поверил, что его мать была не прочь от него избавиться посредством мотокросса. Печально.
– Ладно, Миш, ты тут закрывай все, а я пойду.
– Давай, Витя, – Луценко дотянулся до холодильника и достал энергетик с изображением анаболической гориллы со штангой.
Я покинул офис.
На крыльце сидел Роман Большаков с красной сумкой на коленях, он обернулся и сказал:
– Привет, Витя.
Пройти мимо не получалось никак.
– Здравствуй, Витя, – повторил Роман и поднялся со ступенек.
– Здравствуй, Рома, – сказал я.
Роман вполовину поседел, но остался таким же тощим. А лицо оплыло по краям, наверное, если бы встретил его в посторонней обстановке, не узнал бы. Но здесь узнал.
– А я тебе звонил, но у тебя с телефоном что-то…
Не случайность. Теперь я в этом окончательно не сомневался.
– Мошенники, – объяснил я. – В последнее время не дают прохода, приходится быть настороже.
– Да, меня тоже достают.
Какая уж тут случайность.
– Я тебе из аэропорта звонил, – сказал Роман. – Как прилетел,
