Всего лишь два круга длинной минутной стрелки по циферблату будильника. Когда тебе девять лет – это целая вечность.
Пашка послушно выполз на яркий солнечный свет. Куда пойти? Налево, к деду Степану? Но тот с утра снова кричал что-то непонятное в своём дворе, размахивал над головой длинной палкой и танцевал в одних тренировочных штанах под только ему слышную музыку. Байкал, дедов цепной пёс, излаялся до хрипоты на своего безумного хозяина. Потом устал лаять и забился в будку. Надо будет ему вечером воды принести. И поесть чего-нибудь, а то дед Степан забыл. Только сделать это необходимо тайком, чтоб сосед не увидел, а то он в своём «запое» страшный какой-то. Да и бабушка ругаться будет. Направо, мимо пустующих домов Сидорчухи и деда Василия? Страшновато. Дед Василий не пережил зимних холодов, и его дом стоял, беспомощно оглядывая редких прохожих чёрными провалами окон. Забор как-то быстро покосился, через штакетник бурно полезли жирные лопухи, густая сорная трава. Сидорчуху забрали в город дети, но она там не зажилась, лежала сейчас в больнице. Дом её стоял заколоченный, тоже страшный и пустой. Разве что траву пару недель назад покосили. Зато сразу за домом Сидорчухи расстилался огромный ничейный луг. Здесь цвёл клевер, белели россыпи ромашки, гудели шмели, наперегонки прыгали и стрекотали кузнечики, и было хоть немного интересно.
Пашка вздохнул, стиснул зубы и помчался по улице мимо пустых глазниц дома деда Василия. У подгнившего забора заставил себя замедлить шаг. Он уже взрослый, не должен бояться. Но пустые чёрные окна напоминали о смерти. Напоминали, что весёлого старика, вырезавшего прошлым летом маленькому Паше свисток из веточки, больше нет. Он старался отвернуться или зажмуриться, не смотреть в эти страшные, полуслепые окна, но взгляд притягивало словно магнитом. Борясь с собой, глянул мельком, искоса. И тут же показалось, что за стеклом кто-то призрачный машет ему рукой, заманивает в пустой, осиротевший дом.
Конечно, скорее всего, это был пыльный, обеспокоенный сквозняком тюль, но Пашка не стал рассматривать. Взвизгнул от страха и припустил по улице, только пятки засверкали.
Пулей вылетел на луг за домом Сидорчухи. Под подошвами сандалий зашелестели длинные стебли, с недовольным гудением взвились в небо потревоженные шмели, сыпанули в разные стороны кузнечики. Пучок колючего осота рванул за голень так больно, что мальчишка ойкнул и запрыгал на одной ноге. Резко запахло цветами, свежей луговой зеленью. Пашка вздохнул с облегчением и вдруг замер. Прямо посреди луга стоял кто-то незнакомый. Странная фигура, закутанная то ли в халат из золотистой ткани, то ли в какую-то чудную, волшебную мантию. Солнце било прямо в лицо. Из-за его слепящих лучей казалось, что незнакомая фигура увенчана причудливой, высокой короной.
Пашка зажмурился и замотал головой.
Кто-то рассмеялся. Смех был юный, совсем не обидный. Словно раскатились по солнечному лугу серебристые колокольчики. Потом зашелестела трава и кто-то подошёл к нему совсем близко.
– Здравствуй, юный рыцарь.
Пашка осторожно приоткрыл один глаз. К нему приближалась чужая, совершенно незнакомая девушка.
