погоди ты! Не тараторь. Бабушке не надоел?
– Не надоел я бабушке. Ну послушай, мама! Она живёт в доме у Сидорчухи и говорит, что это дворец.
– Это ты мне кино какое-то рассказываешь?
– Совсем не кино. Всё по-настоящему.
– Чепуха какая-то. Ладно. Не болеешь? Сопли прошли?
– Прошли, – вздохнул Пашка. – Мам. Тут волшебство всякое.
– Очень плохо слышно. Приеду – расскажешь. Дай-ка бабушку.
Пашка передаёт тяжёлую трубку бабушке. Та осторожно берёт её, словно боясь, что трубка ударит электричеством. Прижимает чёрную пластмассу к уху. Слушает, периодически кивая. Шумы и трески в трубке не мешают ей услышать мамин голос.
– Да, да. Поняла, – говорит бабушка.
Пашка стоит в стороне и ковыряет пальцем дырку в засаленных обоях.
– Да, – кивает бабушка. – Закатки приготовлю. Огурцов в этом году много будет. Клубнику тля поела, но огурцов много.
Пашка выходит на улицу и опускается на корточки, прижимаясь спиной к тёплой кирпичной стене. Ему хочется плакать. Он поднимает лицо к небу, на котором уже рассыпались яркие деревенские звёзды. Среди звёзд вспыхивает и гаснет красный огонёк самолёта. Раньше, когда он был совсем маленьким, мечтал полететь на самолёте над ночной землёй. И чтоб мальчишкам внизу подмигивал его красный огонёк. Прошлым летом они полетели с мамой и папой к морю, но родители уже тогда начинали ссориться и весь отпуск, вместо веселья и отдыха, кричали друг на друга, а папа полночи пропадал в баре. Приходил в темноте, задевал ногами стулья. Снова ругался с мамой свистящим шёпотом. Храпел на диване. И пахло от него неприятно, как от тролля.
– Павлик, ты где? – бабушка вышла из кабинета то ли сторожа, то ли заведующего и завертела головой в поисках внука.
– Тут я, – отозвался Пашка.
– Пошли домой. Там сейчас мультики начнутся. Включу тебе.
«Эх, бабушка, ну какие мультики».
– Сегодня обязательно должно получиться, – сказала Ангелина. – Вчера, ты слышал, птицы на поляне на минуту затихли? Это город Элиндиля заметил тебя, начал присматриваться. Ещё немного, ещё один-два дня.
– Пошли скорее, – Пашка от нетерпения пританцовывал на месте.
– Подожди. Разувайся. Может, в этом дело. Может, Элиндилю не нравится, что ты, словно тролль, топчешь траву его поляны.
Пашка мигом расстегнул тугой замочек сандалий, ступил босой ногой на колкую иглицу.
– Чувствуешь? – спросила Ангелина.
– Да, прошептал Пашка. – Муравей ползёт.
Королева рассмеялась.
– Какой ты глупенький!
И они запрыгали к заветной поляне по солнечным пятнам. У Пашки получалось ничуть не хуже королевы. Они снова бегали и танцевали среди цветов. Ангелина рассказывала чудные, очень интересные истории, а Пашка слушал, развесив уши.
А ближе к вечеру вдруг понял, что уже целую минуту не слышит пения птиц. И королева
