мигом обратно в дурку устроит!
– Мама! Мамочка, пожалуйста, – рыдал Пашка. – Не надо милиции, не надо никакой дурки! Она хорошая!
– Пойдём отсюда, – мать сильно и жёстко схватила Пашку за руку и поволокла к выходу. – Нечего тебе здесь больше делать.
– Мама не надо! – Пашка упёрся в пол ногами, но силы были не равны. – Ангелина, помоги!
Королева подняла на мальчика печальные, полные слёз глаза. Попыталась привычно, солнечно улыбнуться. Казалось, если у неё это получится, то всё мигом встанет обратно на свои места. И мама поймёт, и они вместе пойдут на заколдованную поляну. И будут там танцевать. И город эльфов появится из сумрака…
– Мама!
Мать выволокла Пашку на улицу, плотно закрыла дверь в дом Сидорчуков, для верности подпёрла валяющимся тут же поленом.
– Вот, теперь никуда не сбежит.
Пашка вывернулся из материнских рук. Бросился к двери, но та снова схватила его.
– Отпусти!
– Да что с тобой творится! Немедленно успокойся! Что за истерика?
– Мама! – рванулся Пашка.
И тут же увидел искры. Только не золотистые, а красные. Искры рассыпались у него перед глазами, а щека запылала, обожжённая болью.
– Мама, – прошептал он.
– Сам виноват, – огрызнулась мать. – Нечего было вырываться.
И тогда Пашка заплакал.
Через час у их дома остановилась машина Николая Петровича, зятя бабушки Сидорчухи. Следом за ним ехала ещё одна длинная машина, из которой вышел строгий человек в фуражке и рубашке с погонами.
Николай Петрович, отдуваясь и пыхтя, выбрался на дорогу. Остановился, утирая пот со лба огромным мятым платком.
– Вот это новости, вот это чудеса. Совсем люди одичали. Оставишь дом, запрёшь его на все замки. А тут какие-то дикари, какие-то цыгане-оборванцы. Обворовали, ограбили. Куда страна катится.
– Где она? – сурово спросил человек в фуражке.
– Мы её в доме Сидорчуков заперли, – ответила мама. – Не знали, что с ней делать.
– В доме? – охнул Николай Петрович. – Она же там всё разнесёт!
– Было бы что разносить, – ядовито ответила бабушка. – Половики и те сняли. Перину в город утащили.
– Не ваше дело! – огрызнулся Николай Петрович. – Ещё надо разобраться, кто её впустил. Может, вы заодно. Я ещё загляну к вам в сарай, проверю, как бы вы под шумок что-нибудь из наших вещичек не прихватили.
– Да чтоб тебя! – плюнула бабушка. – Дал Бог соседушку.
– Прекратите балаган, – отрезал человек в фуражке.
И все испуганно замерли, подчинившись его властному голосу.
– Пройдёмте, граждане. Посмотрим на подозреваемую.
В доме было пусто. Поблёскивал у печки потерянный медный напёрсток, застряла между досками пола белая пуговица. Сама же королева исчезла. Растворилась в летнем сумраке, словно и не было её. Словно в один миг перенеслась в
