с галстуком, которые на нём словно на корове седло, а косоворотку с пояском или, на худой конец, робу сталевара. Однако – власть. Мышенков вежливо улыбнулся и чуть-чуть приподнялся в кресле.
– Прошу располагаться, где вам будет удобно.
Василий Александрович, усевшись в кресло напротив Мышенкова и бросив на стол чёрную папку, некоторое время смотрел на Льва Николаевича молча, затем развёл руками в стороны и произнёс:
– Ну-с, я вас слушаю.
– Простите, не понял, вы задали какой-то вопрос? – живо откликнулся Мышенков.
– Да, о всё тех же чётках.
– Но я не знаю, куда они подевались! Так что прошу прощения.
– Откуда они взялись? Это-то, надеюсь, вам известно?
Мышенков сделал недоумённое лицо и пожал плечами.
– Должен, к сожалению, вас разочаровать, Василий Александрович, мне и это не известно.
– Как? – удивился Василий Александрович. – Вы, как мне тут рассказали, подарили их Марине Григорьевне. Разве не так?
– Увы, – вздохнул Мышенков, – это заблуждение. Марине Григорьевне я их не дарил. И я не мог этого сделать по той простой причине, что они мне не принадлежат и никогда не принадлежали.
– Но ведь имеются же свидетели, в присутствии которых это, так сказать, и имело место быть!
Лев Николаевич снисходительно улыбнулся.
– Василий Александрович, должен повторить, что это глубочайшее заблуждение. Я впервые увидел те несчастные чётки в ту минуту, когда на них обратил внимание кто-то из наших сотрудников. Или сотрудниц. Если не ошибаюсь, это была Людмила Александровна. Это, как вам, наверное, уже известно, произошло в момент случившегося в нашем коллективе конфликта. Марина Григорьевна, понимаете ли, позволила себе разгневаться из-за какого-то пустяка и… В общем, она предприняла попытку воздействовать на меня физически. Я, естественно, стал уворачиваться, благо в контракте случаи рукоприкладства, к счастью, не предусмотрены. И, что тоже вполне предсказуемо, коллеги вступились за меня, они попытались остановить неправомерные действия…
Василий Александрович не вынес многословия собеседника и перебил:
– Короче говоря, Бояркина стала вас избивать, а коллеги этому воспрепятствовали. Что из этого следует?
– Да как же! Ведь после всего случившегося и была обнаружена та оригинальная вещица! Их нашли на полу!
– И?.. Что из этого следует, я не понял? – повторил Василий Александрович.
– Но это так понятно и объяснимо! Мне даже неловко пояснять! – Мышенков смущённо улыбнулся. – Кто-то обронил их.
– Кто же?
– Вот этого я, к сожалению, не видел. И не мудрено, Василий Александрович, ведь я был в те страшные мгновения в таком состоянии, которое, если говорить искренне…
– Почему же все утверждают, что это именно ваши чётки, что это именно вы их подарили Марине Григорьевне? – с недоверием
