о том, чтобы идти в город, – мне просто хотелось уйти куда глаза глядят, лишь бы все это прекратилось.
На подгибающихся ногах я вышла из хижины и пошла в глубь леса. С собой я не взяла ничего, и очень скоро мне захотелось пить – давала знать о себе оленина, – но возвращаться казалось как-то глупо, хотя мой гнев на Никто уже иссяк.
Сама не заметив как, я добралась до опушки – дальше я никогда прежде не заходила. Мои ноги промокли, в волосы набились веточки и жуки, пробудившиеся после зимы.
Перед тем как продолжить путь, я тщательно извлекла все это и заплела волосы в косу. Хорошо, что по случаю праздника весны я надела все лучшее – те самые штаны и рубаху, которые были на мне, когда Никто нашел меня на берегу. Обвязки поверх старых сандалий смотрелись, может, и не слишком хорошо, зато я перевила их зелеными лентами с глиняными бусинками. На шее у меня болтались бусы, которые Никто смастерил для меня из полых разноцветных камешков и сушеных ягод, мух в янтаре и ярких птичьих перьев.
Сделав глубокий вдох, я двинулась вперед. Судя по солнцу, перевалило за полдень, и пригревать стало сильнее.
– Здравствуйте, – прошептала я себе под нос, – меня зовут… Меня зовут Ленна. Я очнулась недалеко отсюда, на побережье… – Тут я осеклась, решив, что Никто бы это точно не одобрил, и поправилась: – Очнулась недалеко отсюда. Это было чуть больше полугода назад… – Я помедлила, считая на пальцах, но после решила, что это не слишком важно. – Я знаю, что таких, как я, здесь не любят, но, поверьте, я не желаю вам зла, я только хочу узнать, не могли бы вы мне помочь…
Я шепотом повторяла свою речь, раз за разом, на все лады, ища те самые, правильные слова.
Лес светлел. Мне начали попадаться чистые, приятно пахнущие срубы пней, поваленные стволы, очищенные от коры и веток. Здесь прошли лесорубы. Чуть дальше я наткнулась на хижину – куда более чистую и красивую, чем домишко Никто. Судя по запаху, внутри никого не было, но я все равно не решилась зайти внутрь.
Лес поредел, и мне стало не по себе, хотя небо было ярко-синим, а солнце светило вовсю. До сих пор я не видела поле, но сразу узнала его. Возможно, в прежней жизни я любила поля?
Мне захотелось представить это место летом: яркие цветы, запахи разнотравья, и всюду жизнь – жужжат пчелы, деловито бегают туда-сюда хомяки и мыши…
Я моргнула. Не время было мечтать о настоящем лете, которое я толком не застала – когда Никто нашел меня, оно было уже на излете.
Поле оказалось шире, чем я думала, – мне здорово напекло голову, пока я пересекала его, и открытая кожа противно зудела. Я старалась не смотреть вверх – солнце полосовало глаза, как ножом.
И вот наконец я увидела настоящие дома – высокие, с двумя, а то и тремя этажами, с покатыми крышами и высокими изгородями, с разноцветными стеклами в окнах. Мне стало не по себе. Людей видно не было. Дома были до странности молчаливы – не так я представляла
