и смотреть на мирную жизнь граждан. Надо потерпеть. Всё будет.
Чтобы согреться, Валя переминал ногами по холодному металлу. Не танец, но некое ритуальное действо с покачиванием в такт песнопению. Колебания, созвучные молитвенному подвыванию, уходили вглубь корабля через перекрытия палуб и переборки трюмов.
Наступившая тьма не означала мирный сон на боевом корабле. В нём течет жизнь, кипит бдение, испаряются мечты.
***
Гера оглянулся, не следит ли кто за ним из длинного слабо освещенного коридора, и зашел в помещение кают-компании. Находиться тут после отбоя, да еще и не по регламенту своей смены – опасная затея. Следующие сутки может остаться спать на нарах при гауптвахте. Но аромат залежавшихся с ужина котлет манил.
– Завтра на ужин будет гречневая каша, – сонно пробурчал Юрий, протирая разделочный стол. Этот матрос интендантской службы казался совсем мальчишкой. По его худому телосложению вовсе не скажешь, что мальчик, наводящий на камбузе порядок, на самом деле самый настоящий, бывалый и мастеровитый кок! Он чуть выше поварешки, с хитрыми узкими глазками и не слезающей с губ улыбкой. Как обычно насвистывал, прибираясь после ужина.
В столовой к полуночи остался только кок да забежавший после смены матрос Исаков. Подобная привилегия – прокрасться на кухню после общего приема пищи – дозволена не каждому обитателю лайнера.
Повседневной заботой матроса Юрия Голоцуцкого являлось шуганье от дверей кухни робких бойцов, что надеялись перехватить дополнительную пайку или попросту согреть горло остатками чая. Юре не жалко продуктов, и даже наоборот, обидно за недопитый компот, что придется слить для высвобождения бачка под новые приготовления. Окрики «жадина» его не докучали. Больнее было, когда Лоб, заявившись с проверкой на кухню и застав едоков не по регламенту, шлепал и самого Юру поварешкой по пятой точке.
«Иди отсюда» – Голоцуцкий махал полотенцем всякому, не вовремя зашаркивающему к обеденному столу.
Сложнее приходилось с крысами. Мохнатые завсегдатаи корабля не боялись ни полотенец, ни криков. Был случай, когда отважному коку пришлось взяться за филейный нож и сразиться с королем крыс, подобно Щелкунчику на Рождественском балу.
Как и положено во всех строгих предписаниях, Голоцуцкий иногда делал маленькие исключения. В круг допущенных к ночному перекусу входила определенная когорта. На корабле матросы были друг другу товарищами и братьями. Среди них сложно выделить особенных. Но свыше того существовал негласный институт землячества. Коллектив из Ставрополья рассредоточился по линкору, выручая друг друга в житейском морском брении.
Из всех земляков Юре посчастливилось распределиться поближе к теплому котлу с кашей. Полученное до службы кулинарное образование способствовало тому.
– С рыбными котлетами? –
