ей сердце. Сколько прошло времени, где и на какой улице она находилась, Маша не знала. Ночные улицы Ленинграда были безлюдны, и какая-то зловещая тишина нависла над городом. Молодая женщина двигалась как по инерции, не понимая, зачем и куда идет. Неожиданно из-за поворота вынырнуло такси. Освещая фарами улицу, машина проехала мимо Маши и остановилась в двух шагах от нее.
– Красавица, тебя подвезти? – спросил шофер, высовываясь из машины.
Маша вздрогнула и поджала губы, болезненно скривившись при этом.
– Нет, спасибо, – сделав над собой усилие, как можно спокойнее сказала Маша, однако таксист уловил в ее глазах неподдельный страх и отчаяние.
– Кто тебя так обидел, девушка? – поинтересовался он и вышел из машины.
– А вам какое дело? – вскинув головку, огрызнулась Маша и хотела тут же развернуться и уйти.
Но что-то останавливало ее. Возможно, это был страх опять остаться одной на незнакомой улице, где каждую минуту ее подстерегала опасность, а возможно, именно живое участие, пусть даже незнакомого человека, было больше всего сейчас ей необходимо. Она опустила голову и тупо уставилась в землю, не в силах двинуться с места. Таксист вынул из кармана брюк пачку папирос и, закурив, прислонился к капоту машины.
– У меня есть дочь, почти такого же возраста, как и ты, – произнес он и глубоко затянулся. – Бывало, что не спрошу у нее, так в ответ только и слышу: «А тебе какое дело?». И так мне было обидно и больно слышать слова, точно не отец я ей родной, а чужой человек. Я прожил жизнь, мне пятьдесят шесть лет. Она же молода, наивна и глупа. А в жизни так много искушений, и порой противостоять им бывает не так-то просто. И кто, как не отец, предостережет и поможет в трудную минуту. И вот моя девочка попала в беду. Познакомилась она с одним прощелыгой: смазливая внешность, развязные манеры, но самое ужасное – это то, что был он вор-домушник. Работал по-крупному. Брал только золотишко, драгоценные камушки и деньги. Влюбилась моя девочка в него, да так сильно, что когда он предложил ей работать на пару, не раздумывая, согласилась. Вскоре появились у нее деньги, шикарные шмотки и драгоценности. Мне бы тогда забить тревогу, поговорить с ней по душам, и, возможно, не случилось бы с ней того, что случилось. Но не сделал я этого, не захотел опять нарываться на грубые оскорбления в свой адрес. И вот, как следствие всей этой истории – арест и приговор судьи: десять лет с конфискацией имущества, – шофер опустил голову и горестно покачал головой.
Маша, слушая трагическую историю пожилого таксиста, не заметила, как собственная боль отошла на задний план. Ей вдруг стало жаль этого человека, жаль его дочь и грустно от всего, что с ней случилось. Она подошла к таксисту и виновато улыбнулась.
– Простите меня, – произнесла Маша. – Я не хотела вас обидеть.
– Да нет, милая. Это ты меня прости. Прости, не сдержался я, расчувствовался и рассказал тебе о своем горе. А по всему видать, у тебя тоже все непросто, иначе не оказалась бы ты одна среди ночи на безлюдной улице.
– Вы правы. Однако мое горе никак не идет в сравнение
