как мы! Не нам!Бродягам и артистам!
Супруга сначала роптала, потом сделала себе «Карту поляка» (в ее генеалогическое древо затесался один захудалый пшек) и стала ездить торговать в Польшу – жить-то на что-то надо было. Там познакомилась с ляхом Болеком и навострила лыжи в Евросоюз. Со мной развелась, но оставила все добро: квартиру с обстановкой, машину, гараж. За это я подписал ей разрешение на вывоз Алеси за границу. Профукал ребенка по пьяни. Дочь мне не пишет, не звонит. Слежу за ее взрослением по социальным сетям, где она выставляет свои фотографии. Виноват я перед девчонкой: мало внимания ей уделял, часто забывал о своих обещаниях, бывал несправедлив.
Когда они эмигрировали, пить стал еще больше. Одиночество душило меня так, что потребность в горячительном стала регулярной. Сначала я пил не много, потом все больше, и вскоре ежевечерние три бутылки стали нормой. Я даже на спектакли являлся с белочкой на плече. Долго этого терпеть не стали – выгнали вон. И тут я окончательно понял, что не могу жить один. Что мне нужны забота и внимание. В крайнем случае, перебранки. Сошелся я с одной санитаркой из морга, которая таскала с работы спирт. Употребляли вместе, допиваясь до глюков. Однажды она приперла денатурат, и я чуть не отдал богу душу. Когда вернулся из «беличьего питомника» домой, с удивлением обнаружил, что я – в долгах как в шелках. Что меня лишили водительских прав. Что обо мне, как о чеховском Фирсе, все дружно забыли. И в антрепризе, и на телевидении, и в рекламных агентствах, где я иногда подрабатывал. Что денег нет не только на пойло, даже на сухари… Бяда! Пришлось продать машину и гараж.
Кинулся я в ноги режиссеру антрепризы. Напомнил ему, что играл в «Тряпичной кукле», «Возвращении Дон Жуана», «Мамаше Кураж», а за роль Уоррена в «Полете над гнездом кукушки» даже Специальный приз получил на международном фестивале «Славянский венец». Бесполезно. Тот ответил, что талант без дисциплины – как кофе без чашки: не напьешься, а только ковер испачкаешь. С тех пор моим единственным заработком стали поездки по стране с литературно-музыкальной композицией, составленной из стихов советских поэтов. Ах, какие это поэты, мужики! Один Александр Володин чего стоит! Вы только вслушайтесь:
А легко ль переносить,
сдерживать себя, крепиться,
постепенно научиться
в непроглядном рабстве жить?..
…Мол, дотерпим до зимы…
Проползли ее метели.
Так до лета неужели
как-то не дотерпим мы?
А потом до той зимы…
Иван оказался талантливым чтецом. Хорошо поставленный, насыщенный обертонами голос, безупречная дикция, пластичные движения тонких аристократических пальцев втягивали слушателей в его орбиту и побуждали к сопереживанию. К концу декламации в глазах у Владика стояли сентиментальные слезы. Русич смотрел куда-то невидящим взглядом, и лишь легкое подрагивание рук свидетельствовало о том, что Бураку удалось задеть глубокие струны его души. Даже у Паштета, молча, орудовавшего крючком, перехватило горло и по скулам заходили желваки. Правду говорят, талант не пропьешь.
– А вот еще одна
