над страждущим, осеняя его крестным знамением. Маска страдания постепенно сходила с бесцветного, словно оберточная бумага, лица мужчины, и он уснул, убаюканный тихим монотонным голосом монаха.
– Где вас гипнозу учат: в монастыре или в семинарии? – поинтересовался Лялин, наблюдавший за действиями батюшки. – Ушептал ты нашего буйного, прям, как Каа Бандерлогов.
– Тихий голос дальше слышен, – улыбнулся тот. – Не гипноз это, а молитва, через которую человек подходит ближе к Богу и становится недоступным для болезней.
– Даже такой человек, как этот?
– В музыке всего семь нот, а какое количество произведений сочинено! Вот и людей в мире миллиардов семь, не могут же все жить одинаково. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже. Было бы желание жить, никого не осуждать, никому не досаждать. А ты, Юрий, себя блюди, а за грехами других смотрит Праведный Судья.
– Не могу, батюшка, – развел тот руками. – Работа у меня такая – следить за грехами других. Стало быть, я и есть тот самый праведный судья. Упрощенный земной вариант.
– Все мы под Богом ходим. Не суди, да несудим будешь, – поправил скуфейку на голове отец Георгий. – Владик, иди сюда. Будем твои раны обрабатывать.
Тот закатал штаны выше колен и уселся на скамью, что-то ворча себе под нос.
– Говорил я тебе, упрямцу: не ерепенься. Моча – мочой, а ничего целебней святой воды еще не придумано. Я вон на ней заварочку чайную настоял, чтобы цветом панацею твою напоминала…
Лялин расхохотался в голос. То, что происходило вокруг последние три дня, напоминало ему сумасшедший дом. Он чувствовал себя Алисой, по недоразумению, попавшей в Страну Чудес.
– Прошу прощения, что прерываю ваш диалог, – приложил опер руку к груди, – но не могу не поинтересоваться: где вы здесь взяли святую воду?
– Из крана в туалете, – простодушно ответил Владик.
От нового приступа смеха Юрий сполз на пол. «Как можно всерьез общаться с этими комическими персонажами?» – не давала ему покоя назойливая мысль.
Закончив обрабатывать язвы Владика, батюшка повернулся лицом к хохочущему Лялину.
– Любая вода, набранная из крана в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое января с 0 часов 10 минут до 1 часа 30 минут испокон века считается чудотворной. В это время «открывается небо» и молитва, обращенная к Богу, будет услышана.
– А как вы время без часов узнаете, если даже дни отмечаете таблетками на трубах?
– Так Храм Божий рядом, – прошелестел Русич сухими губами. – Крещенский сочельник – великий праздник и единственное время, когда с колокольни можно услышать особый Водосвятный Перезвон, сообщающий мирянам о чине Великого освящения воды. Его не спутаешь ни с каким другим. Это – поочередные удары от большого колокола к малому – по семь раз в каждый.
– Ну, слава богу! – выдохнул Лялин, заподозривший окружение в слабоумии. – Не так все и запущено в нашем колхозе.
