известно точное время появления бандитов? У тебя есть хотя бы перочинный ножик? Наша армия – полуживой служитель культа, чахоточный комедиант и полоумный Владик. Ни один вменяемый букмекер на нас в таких условиях не поставит. Любую операцию нужно готовить, если тебя интересует результат.
– На собственном горбу и на чужом
Я вынянчил понятие простое:
Бессмысленно идти на танк с ножом,
Но если очень хочется, то стоит[3],
– пропел Паштет, имитируя игру на воображаемой гитаре. – Или, по-твоему, у нас вообще нет выхода?
– Выход есть всегда. Даже если тебя съели, – их целых два, – и Лялин жестом указал собеседнику на оба. Тот заржал дурным смехом. Следом зашелся и белорус. Вскоре смех последнего перешел в кашель, а затем и в лай.
– Хроническое воспаление легких, – пояснил он новеньким. – Стоит здесь простудиться и – считай калека. Согреться можно, только сидя на трубах. При этом одному месту горячо, другое леденеет. У меня от этого – целый букет болячек: простатит, гайморит, нефрит и еще добрый десяток всяких «-итов». А что делать? Нет у нас ни спирта, ни меда, ни травяных сборов, ни теплой одежды, ни даже одеял. Про антибиотики я вообще молчу.
– Херасе… я в шоке! – зябко передернул плечами Тетух. – У вас же таблеток целые бочки!
Поставив фонарь на пол, Бурак устало присел на корточки.
– В бочках не антибиотики. И вообще не лекарства. Фальшак. Его джигиты гонят из Китая. Контрабандой. А мы упаковываем в бутылочки, коробочки и блистеры. После этого таблетки превращаются в средства от аллергии, отравлений, стенокардии и т. д. Внешне все выглядит довольно солидно: упаковка и инструкции по применению – прямо из типографии, все пузырьки и коробочки имеют специальную голограмму. На деле же, это – мел, которым можно писать на трубах. Еще таблетки можно растирать в порошок, чистить им зубы и присыпать раны… А больных, покупающих это дерьмо, нам, конечно, жалко, но жить-то охота.
На скулах Юрия заиграли желваки.
– Только за это чуркобесам светит от пяти до восьми лет. А по совокупности огребут по самое «не балуй».
– «Жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется – ни мне, ни тебе», – процитировал Бурак Некрасова.
– Не ссы, отобьемся! – похлопал его по плечу Паштет. – Мы на их похоронах еще не одну гармошку порвем.
В луч света, испускаемый стоящим на полу фонарем, попала какая-то крупная движущаяся точка. Ползла она прямо на мужчин со стороны технического зала.
– Япона мать! – едва слышно прошептал Лялин. – Это что еще за явление?
– Че, мент, дристанул чуток? Это тебе не сокамерников в муке валять.
– Нет, правда, что это? – вжался в стену белорус.
Со словами «щасс познакомимся» Тетух двинул навстречу неведомому существу. Последнее предусмотрительно замерло на месте, прикинувшись камешком.
– Я кукарача, я кукарача,
а я черный таракан.
Я кукарача, я кукарача,
А
Игорь Губерман.
