привычки, зато Паштет без курева буквально лез на стену. Потому и скандалил на пустом месте.
– Павел, я могу вас о чем-то спросить? – робко поинтересовался белорус.
– Чего тебе надобно, старче?
– Вы всегда носите с собой скрепки?
– Всегда.
– Зачем, если не секрет?
– Полезная вещь. При определенной сноровке ею можно открыть множество замков и защелок. Например, полицейские наручники.
– Отстал ты от моды, болезный, – ехидно хмыкнул Лялин. – Таким способом можно было открыть лишь старые ППСовские браслеты. У оперов же сейчас – современная модель с заглушкой на внутренней стороне. Клешни сжимает намертво. А еще имеются пальцевые. Их надевают на большие пальцы рук. Как ни изощряйся, не отожмешь. А недавно из Пиндосии пришли образцы одноразовых пластиковых «стяжек». Урки сильно впечатлены. Говорят, полный кайф для мазохистов. Так что, на каждую хитрую жопу найдется свой болт с резьбой.
Последняя реплика взбесила Пашку. Зона приучила его к непереносимости шуток на тему однополого секса. Тюремные нравы требовали от сидельцев немедленной ответной реакции. Если таковая не поступала, могли и опетушить. Тетух, конечно, понимал, что здесь – окружение совсем иное, но многолетняя, доведенная до автоматизма, привычка осталась – автогеном не выжечь. Уж три года, как на вольняке, а флешбэчит до сих пор.
– С Марухой своей будешь эту тему тереть, врубился, окорок? – выпучил он глаза, как мышь, сидящая на горшке.
– Маньяк с сезонным обострением, – постучал по лбу опер. – Бульбаш, ты че-нить понял?
Тот лишь сдвинул плечами, решив не вмешиваться в процесс установления иерархии.
– Че скалишься? – не унимался Паштет, наступая на сидящего на ящике Юрия. – По щам давно не получал?
– Дав-нооо, – протянул капитан, приподнимаясь.
– Могу напом… – и Пашка взлетел вверх. Мужчина пронесся метров пять, грубо приземлившись рядом с трупиком «хозяина подземелья».
Какое-то время он лежал плашмя, уставившись в мокрое место, бывшее недавно кукараччей. Повторить судьбу насекомого ему, конечно, не хотелось, но позорная капитуляция перед «мусором» в его планы тоже не входила.
Кряхтя и охая, Паштет принял сидячее положение, сложил ноги кренделем и, сплевывая кровь на пол, зловеще процедил:
– Как говорят хоккейные комментаторы, настоящие спортсмены играют до конца матча.
– А футбольные комментаторы утверждают, что каждый играет так, как ему позволяет соперник, – отчеканил опер, не поворачивая головы в сторону поверженного противника. – Пойдем, Иван, дальше, а то желудок уже марш играет. Мне тот сухарь, которым я позавтракал, – что слону дробина. Надо закругляться с первичным осмотром, – и они неспешно скрылись за углом.
Там лабиринт заканчивался, упираясь в последнюю дверь. История со штурвалом повторилась, только теперь рядом
