дверь, пятнистая от осыпавшейся краски, тоже оказалась закрытой. И опять заржавевший штурвал нельзя было сдвинуть с места. Когда Лялин окончательно выбился из сил, на смену ему пришел Паштет. Минут через пятнадцать коллективными усилиями мужчины добились проворота. И только. Штурвал бестолково вращался на круглом штыре, а дверь все не открывалась. Тетух вытер со лба пот, выматерился. Потом достал из кармана свои астрагалы, подбросил их вверх: 6/5 – скорее всего, желание сбудется. «Интересно, каким образом, – произнес он вслух. – Гранату, что ли, под дверь швырнуть…».
– В эту дырочку, под штурвалом, нужно засадить гвоздь, шпильку или кусок проволоки, – догадался опер. – У вас есть что-нибудь похожее?
Артист отрицательно замотал головой. Павел же завел руку за спину и, как фокусник, достал из-за пояса джинсов стальную канцелярскую скрепку. Затем выпрямил ее верхнюю часть, присел на корточки и вставил острие в нужное отверстие. «Вошла, как свечка в попку», – потер он руки, услышав щелчок.
С лязгом и скрежетом дверь отворилась. Новый объект дохнул на узников сыростью, затхлостью и … резиной. Света в помещении не оказалось. То ли лампочки перегорели, то ли их там и не было.
– Прометей, твой выход! Публика с нетерпением ждет! – подтолкнул Лялин Ивана в спину. Тот поднял фонарь вверх и без особого энтузиазма нырнул в темноту.
– А че табло такое скорбное? – «участливо» поинтересовался Паштет. – Ты ж у нас – служитель Мельпомены, призванный улучшать окружающим настроение.
– Вы перепутали, – насупился белорус. – Мельпомена – это муза трагедии. А музу комедии зовут Талия.
– Извиняюсь, виноват.
Из деревни – быковат.
– Лирик, блин! Ни дня без куплета, – чихнул Юрий, вдохнув висящую в воздухе взвесь из пылинок и микрочастиц осыпавшейся побелки.
– Лирик-не лирик, а на конкурсе рэп-исполнителей мой трек в свое время занял третье место. Если б не обстоятельства, я б уже… Не срослось, короче.
– Дали мешалкой под зад? Понятное дело, это тебе не мелочь по карманам тырить.
– Во тебя плющит! – оскалился Тетух. – Ты что, меня за руку ловил?
– Да у тебя диагноз – поперек лица. Я таких столько насмотрелся, что ни с кем никогда не перепутаю.
– Шел бы ты, мусорюга, в пешее эротическое, пока я тебе скрепкой гляделки не выколол.
– Не по Хуану сомбреро! – раскатисто рассмеялся. Лялин. – Чтобы что-то кому-то выколоть, надо бицепс полировать, а не пивасик сосать да на харю давить.
Пашка удивился прозорливости мента, ведь он, действительно, обожал пиво и поспать часиков десять-двенадцать. А почему нет? На работу ходить не надо. Он – свободный предприниматель, хозяин трех киосков, торгующих подержанными телефонами. Один колотит ему копейку на рынке «Южные ворота», другой – на Козе[4], третий – на Абельмановской, возле кафе «Академия». «Это – зависть, – успокоил себя мужчина. –
Казанский вокзал.
